На изнанке чудес
Шрифт:
Теору словно холодом окатило. Она схватилась за сердце, малодушно попятилась и выбежала за дверь.
— Хм, что бы это значило? — спросила у бездны Юлиана. Уж ее пронять было не так-то легко.
— Перед нами отражение грядущей эпохи, — хриплым голосом сказала Пелагея. — Обычно космическая дыра выкидывает такие фокусы раз в несколько десятилетий. Похоже, на носу революция.
Слово «революция» в ее устах прозвучало как-то буднично и совсем неугрожающе. Поэтому Юлиана повторила, смакуя каждый слог:
— Ре-во-лю-ци-я… Значит,
— Собралась восстание возглавить? — строго вопросил Киприан у нее за спиной и, обняв за талию, оттащил подальше от бездны. — Не сходи с ума!
По телу прокатилась волна дрожи, но Юлиана быстро совладала с собой и обернулась, придав лицу невинное выражение.
— Я отважная и отчаянная. Мне можно. К тому же, как ты помнишь, месяц отпуска давно истёк. Раз уж я бессовестно отлыниваю от работы, пора бы чем-нибудь полезным заняться. Например, свергнуть старые устои или избавить мир от вселенского зла.
Юлиана вырвалась и подлетела ко второму сундуку. Крышка у него оказалась тяжелая, с богатой резьбой и малахитовыми вставками. Если откроешь и не надорвёшься, ты либо страшно силен, либо невероятно везуч. Она впилась в выемку пальцами и принялась тянуть.
— Бездна без причины добром не плюётся. Ставлю на что угодно, здесь лежат ружья или гранаты.
— Вот ведь неугомонная! — покачал головой Киприан. Оттеснил «отважную и отчаянную», одним движением откинул крышку, а под крышкой…
— Спорим, вам невдомёк, что это такое!
Не дав ему толком рассмотреть подарок бездны и прийти к тревожным выводам (а выводы так и напрашивались), Юлиана запустила загребущие руки на дно сундука. Вытащила продолговатый латунный аппарат, оплетенный проволокой, поднырнула у Киприана под локтем и с криком: «Революции быть!» — выскочила из комнаты, глупо хихикая. Киприан метнулся вдогонку, а за ним, точно крылья птиц из нижних миров, метнулись шелестящие черные одежды.
Аппарат оказался довольно увесистым, размером с собачонку вроде Пирога или Кекса. Но Юлиана столько раз таскала своих псов на руках, что ей ничего не стоило затеять побег с каким-то снегострелом (а судя по заглавию инструкции, которая прилагалась к дару бездны, это был именно снегострел). Заметив погоню, Юлиана громко вскрикнула и чуть не пропустила поворот на винтовую лестницу. Сердце принялось выделывать непонятные трюки, кожа покрылась мурашками. Надо во что бы то ни стало выбраться на улицу. А там уж она задаст жару любому, кто позарится на ее собственность.
Когда Киприан умчался усмирять непокорную революционерку, Пелагея осталась один на один с червоточиной вместо стены. Обманной, зловещей, непредсказуемой. Под чугунной решеткой бушевало потустороннее чудище. В трубах бурлила вода. Скрежетали шестеренки скрытого механизма, и к этому скрежету прибавился далёкий
— Уймись, ненасытный! — сказала ему Пелагея. — Мне на тот свет пока рано. Я еще хоть куда, даром что простужена.
Она решительно отвернулась, выждала минуту-другую и бросила быстрый взгляд через плечо. Бездна снова, как ни в чем не бывало, сияла россыпями звёзд.
Юлиана имела несчастье замешкаться у порога, переобуваясь в сапоги. Ее прижали к стенке между вешалкой и трельяжем.
— Немедленно… отдай, — тяжело дыша, потребовал человек-клён. — Это тебе не игрушки!
Она освободилась из плена, прибегнув к хитрости, с помощью которой не раз дурачила приставучих поклонников. Вскинула глаза к потолку, изобразила на лице панический страх и как закричит: — Паук!
Можно было не сомневаться, что уловка сработает. Когда Киприан развернулся, чтобы сразить недруга в неравном бою, Юлиана с победным кличем выскользнула за дверь. Марта в тулупе сгребала выпавший за ночь снег огромной ржавой лопатой. На карнизах дома выросли мягкие шапки — ну точь-в-точь пломбир! Лес вырядился в белое и церемонно молчал.
Юлиана плюнула на торжественную обстановку и залегла за ближайшим сугробом, сверяясь с инструкцией, чтобы зарядить снегострел. Ни мороз, ни постная мина Марты не могли остудить ее пыл.
— Куда без верхней одежды! Заработаешь простуду, что мне с тобой потом делать?! — донесся с крыльца голос Киприана. Надо же, какой заботливый! Ведь прекрасно знает: переохлаждение лечится тёплыми объятиями.
Первый выстрел, проверочный, пришёлся в опорную балку крыльца. Второй — под неприлично заливистый смех — Киприану выше пояса.
— Нашла себе зимнюю забаву! — с облегчением проворчал тот и кинулся к сугробу.
Юлиана тем временем покрутила круглый бороздчатый регулятор, перевела рычажки и вновь полезла в инструкцию. Как добиться от этой штуковины длинной очереди? Чтобы палить снежками без перерыва? Киприан подлетел сзади, накрыл ее меховым плащом и, изнемогая от внезапного прилива нежности, повалил на снег. Юлиана порывисто вскинула руки и сцепила в замок у него на шее. Оружие без надобности валялось рядом. Она смеялась, будучи не в состоянии остановиться.