На краю Дикого Поля
Шрифт:
– Это потребует немало сил и времени, многоуважаемый Илхами-каймакам.
– Всё будет оплачено золотом, драгоценная Феофила Богдановна!
– Не в золоте дело, Илхами-каймакам, когда речь идёт о подарке от всего сердца. Дело в том, что я знаю только несколько сказок из этой великой книги, а сказок там совсем немало. Это первая трудность, и заключается она в том, что нужно перевести остальные сказки. Вторая трудность заключена в том, что надписи на стёклах мои мастера умеют наносить только по русски. Нужен грамотный человек, владеющий турецким письмом, который будет наносить нужные надписи по турецки.
– Первая трудность
– Тогда и вторую трудность мы решим с твоей помощью, Илхами-каймакам. Мы ведь как работаем со стеклом: художники рисуют сказочные эпизоды на бумаге, а работники уже накладывают стекло на бумагу и просто обводят. Так и с надписями: ты будешь делать надписи, а мастера будут их обводить, а если вдруг случатся ошибки, то исправим.
– И вот ещё о чём попрошу, благородный Илхами-каймакам, - уловив ещё одну мысль сказал я - запиши ещё несколько сказок и повествований о доблестных воителях древности твоего народа, мы их тоже запечатлеем на стекле.
– Это прекрасная идея, великодушный князь Александр! Тогда пусть прекрасная Феофила Богдановна создаст на стекле и былины вашего народа, я слушал их и был восхищён. Пусть и великий султан увидит красоту и мужество вашего народа. А я оплачу все работы связанные с этим начинанием, и щедро добавлю сверху!
– Никакие деньги не оплатят такого труда.
– рассмеялась Феофила Богдановна - Знаешь ли ты, Илхами-каймакам, что на моей фабрике добровольно и безвозмездно трудятся дети из самых знатных семей Москвы? Однажды даже была сама царица Анастасия, и лично нарисовал сказку 'Колобок' от первого и до последнего кадра.
– Воистину сегодня день чудес. Впрочем, как всегда, когда я встречаюсь с тобой, князь Александр. Твоя чугунная беседка, установленная в саду, на холме, обращённом к Босфору, теперь любимое место отдыха великого султана. Сказки, нарисованные столь знатными художниками станут, я уверен в этом, его любимым зрелищем.
– Девочки и мальчики - дополнила Феофила - будут в восторге, узнав для кого заказана эта работа!
– Но только не все сказки из 'Тысячи и одной ночи' можно поручать детям.
– осторожно высказался я.
– Твоя правда, князь Александр, там есть много сцен, которые не подобает видеть благороднорожденному юношеству.
– Это не беда.
– утешила Феофила - Есть много других сцен, которые смогут рисовать дети, а нескромные могут нарисовать взрослые. Это даже доставит им немалое удовольствие.
– А для взрослых можно будет выпустить Кама-Сутру, которая впоследствии будет потом храниться в тщательно запираемых коробках.
– не утерпев, ехидно сказал я.
– А что такое Кама-Сутра?
– сразу заинтересовалась Феофила.
Мы с Илхами переглянулись, густо покраснели, и ничего не ответили бедной женщине, оставив её мучиться новой загадкой.
– Я слышал, несравненная Феофила Богдановна, - ловко перевёл на другое опытный дипломат - что дети знатных родителей ещё и учатся в твоей школе, в частности девочки одного из моих заместителей. Я могу попросить, чтобы ты приняла в свою школу и двух моих племянников?
– Разумеется я приму мальчиков, и они будут обучаться самым лучшим образом.
– И сказки он будет рисовать?
– Только если захотят. У меня в школе есть девочка, которой
***
Вскоре мы с Илхами встретились, но уже на протокольном мероприятии: царь решил продемонстрировать новейшие пушки своего регулярного войска.
Для этой эпохи, да и даже для начала XIX века, эти пушки являли собой невероятный шедевр прорывных для этого времени технологий. Во-первых пушки были стальные. Во-вторых они были составные. Я только приложил язык, а всё остальное сделали мастера-золотые руки Орлика Ильича. Цельнотянутую толстостенную трубу, калибром в сто двадцать миллиметров, обточенную на конус для облегчения, 'на горячую' вставляли в казённую часть, на которую была одета муфта с 'ушами' для подъёма при монтаже и демонтаже, и цапфами. Ствол и казённая часть изнутри растачивались и дорнировались, а до нарезной артиллерии мы ещё не доросли. Незачем педалировать процесс, когда конкуренты далеко отстают. Лафеты были изготовлены двух видов: с одной станиной и с раздвижной, чтобы артиллеристы сами определили какой им удобнее. Я предлагал установить щит на орудие, но артиллеристы дружно воспротивились, пришлось отказаться. Но ничего, созреют ещё. В планах имеется создание противооткатного устройства, мне доводилось возиться и с пневматическими, и с гидравлическими, и с гидропневматическими, да и чистая механика попадалась... Но обсудил этот вопрос с Орликом и Колычовым, и мы дружно решили, что рановато. Разработать-то надо, но отложим в дальний закуток, пусть сок даст.
Показ организовали н том же поле, где показывали паромобили. Трибуны были забиты под завязку, на склоне тоже было не протолкнуться, ждали только царя. Я с поля наблюдал за зрителями, удивляясь переменам, наблюдаемым в одежде. Во-первых, практически у всех, и у мужчин и у женщин теперь имелись карманы. Форму карманы имели самую различную, иногда очень причудливую. Чего слоят карманы в виде птичек и рыбок. Во-вторых, стали набирать популярность картузы и кепки, непринуждённо внедрённые мной при показе паромобилей. В третьих, я заметил людей в ботинках со шнурками, тоже внедрённых мной в качестве элементов спецовки для рабочих на заводе. Ботинки теперь были и на женщинах, и фасоны уже начали разнообразиться, в том числе появились и на каблучках. Очень миленькие, надо сказать. Ну и в четвёртых, я заметил в сторонке детей, играющих в бадминтон. Тот самый, который я здесь назвал летающим воланом.
Наконец царь приехал на паромобиле, в сопровождении пяти бояр. Как только он занял своё место, распорядитель дал отмашку красным флагом. По этой команде сначала из-за леса выдвинулась батарея из шести орудий среднего калибра старого образца. Со всей возможной торопливостью батарея прибыла на подготовленное место и стала готовиться к стрельбе. Пушкари продемонстрировали потрясающую выучку, и через полчаса батарея была готова к бою. Стрельбы начались. Стреляли по двум целям: деревоземляное укрепление и фанерные мишени выставленные в виде строя наступающей пехоты. Отстрелялись очень прилично, вызвав одобрительные возгласы на трибунах и на склоне. Царь тоже одобрительно покивал, чем вызвал неимоверный восторг уловивших это пушкарей.