На краю Дикого Поля
Шрифт:
Григорий Григорьевич внимательно осмотрел жилет, и одобрительно покивал головой.
– На головах всех трёх воинов одинаковые штампованные шлемы, хорошо защищающие как от холодного, так и от огнестрельного оружия. При желании шлемы вполне можно украсить, например, в каждом полку цвет шлема может быть свой. Или ещё что-то придумать.
Шлем я просто скопировал с советского СШ-40: он прост в изготовлении, элегантен, удобен в хранении и в носке, подходит как для летних, так и для зимних головных уборов. Я сам, в своё
– Шлемы тоже дадите на испытания?
– задал Григорий Григорьевич резонный вопрос.
– Разумеется. Для начала можем дать две сотни, чтобы опробовали и в пехоте и у конников, а коли понравится, то обеспечим шлемами всех воинов.
– Это отлично. Много людей сбережем с такой защитой. Завтра я буду на докладе у великого государя, сообщу о новинах. Полагаю, что по весне, после испытаний осенью, зимой и весной, предъявим новины на большом показе, вроде того, что ваш приказ устроил для тягача и паромобиля. И проведём небольшой потешный бой в присутствии великого государя, и с его соизволения и примем к снабжению регулярного войска. Хотя я так скажу, что он утвердит, а вы ждите от нас замечаний, чтобы что надо изменить, было изменено.
Совещание закончилось, но Григорий Григорьевич попросил меня задержаться.
– Великий государь давеча попенял мне, что не принимаем мы, люди старых родов, тебя в свой круг. Так оно и есть, но и ты отчасти виноват: не знаешься ты ни с кем, кроме Гундорова и Мерзликина.
– Ты прав, Григорий Григорьевич, но мнится мне, что есть у меня оправдание, хоть и слабое: очень уж я занят на службе великого государя. Впрочем, если найдётся у тебя время и желание, приходи ко мне сегодня к вечеру, у меня собирается небольшая компания, только, повинюсь сразу, что почти половина их них мои мастера.
– И как ты с мастеровщиной за один стол садишься?
– То не простая мастеровщина, Григорий Григорьевич, а мастера золотые руки. Та ведь не побрезгаешь обществом самолучшего воина, пусть он и будет простого рода?
– Не побрезгаю, но и на пир с равными мне его приглашу.
– А у меня и не торжественный пир, а небольшие посиделки со скромным угощением и совместным пением.
– Да уж, наслышан о твоих песнях. Вся Москва наслышана, что уж там. Давно хотел послушать лично.
– Вот и приходи. Будут у меня князья Мерзликин и Гундоров, а ещё будет Петя-певун, любимец великого государя, я ему новую песню припомнил и записал.
– Кстати о песнях, Александр Евгеньевич, откуда ты их берёшь? Да такие всё хорошие песни, моя супружница их часто поёт с подружками или с девушками своими.
– А ты приводи ко мне и супругу свою, пусть порадуется. А если дети есть, то бери и их. Я для детей новую забаву приготовил, с подарками домой пойдут.
– И всё-таки, Александр Евгеньевич, откуда песни-то?
–
– Да. Довелось мне послужить артиллеристом в Псковской крепости, потом по царёвой надобности перевели на другую службу.
– Вот и порадую тебя новой песней, музыканты разучили уже. А если есть друзья-артиллеристы, то приглашай их от моего имени, думаю им приятно будет послушать песню про себя.
– С удовольствием и благодарностью принимаю твоё приглашение, Александр Евгеньевич, буду непременно с супругой, сыном и дочерью.
– Ну так я жду вас.
Вечер начался традиционным застольем, по окончанию которого мы вышли во двор, где ко мне тут же сверкая глазами подскочил Илюша, делегированный детворой:
– Александр Евгеньевич, а какая сегодня будет забава для нас?
– Для вас, Илюша, будет сегодня хорошая игра, называется она 'Летающий волан'
И я роздал детям ракетки и оперённые воланы для бадминтона. Мигом сообразив, что к чему, ребятня бросилась на детскую площадку и принялась перебрасываться воланчиками.
– Теперь о детях можно забыть до самого конца.
– заметил Давыд Васильевич - А Настюша и Алёнка опять твои игрушки в постель потащат, озорницы.
Родители дружно рассмеялись, видимо поведение их детей было таким же.
– Прошу дорогих гостей присаживаться, сейчас музыканты исполнят нам, и особенно тем, кто служил и служит в артиллерии новые песни.
На самом деле песни эти я давно выдал музыкантам, и разучили они тоже давно, но повода подходящего не было. А теперь появился. На сцену к музыкантам уже привычно вышел Денис с фанерными 'караоке' новых песен. Музыканты грянули:
По широкой дороге проезжей
По московским большим площадям
Мы проходим лавиною грозной
Мы готовы к боям.
Со второго раза все уже подпевали, а присутствующие пушкари громче всех:
Артиллеристы, точней прицел!
Разведчик зорок, наводчик смел
Врагу мы скажем: "Нашей Родины не тронь!
А то откроем сокрушительный огонь!"
Конечно же, пришлось заменить кое-какие слова, так как нет ещё в Русском царстве колхозов, и нет на вооружении артиллерии гранат и шрапнели. Впрочем, скоро всё это будет, я непременно помогу.
Допели. Григорий Григорьевич стал возбуждённо трясти мне руку, а отец Савл растрогался до слёз:
– Сыне, дал тебе господь великий дар, и ты им с православными щедро делишься! Дай я тебя обниму!