На краю света. Подписаренок
Шрифт:
Отец и сам, конечно, понимает, что все ссылки на то, что мы живем, слава богу, не хуже добрых людей, в глазах дедушки Гаврила, самого богатого человека в деревне, имеют не особенно большую цену. Поэтому привычный разговор о богатстве и о нашей бедности он переводит в несколько иную плоскость.
— Оно конечно, — соглашается он с дедушкой, — что и говорить. Избенка у нас дивствительно неважная, и тарантаса своего мы пока еще не завели, зато детей своих грамоте учим, чтобы они умели читать, писать и как следует обойтись и
Тут дедушко безнадежно машет рукой и презрительно говорит, что раньше не знали этой самой грамоты, а жили лучше, чем теперь.
— Тоже сказал мне — грамоте сыновей учишь, — закончил дедушко. — Да теперь все с ума посходили с этой грамотой. Вон какое училище в деревне отгрохали. Учат, учат, а что толку от этого? Ты что думаешь, тебе легче будет от того, что твои сыновья грамоте выучатся? Грамотные-то оне совсем сядут тебе на шею. А ты гни на них горб.
Но тут отец решительно вступился за брата и за меня:
— Оно, конечно, бывает и так — выучат детей, а оне дивствительно сядут отцу на шею. Но у нас, слава богу, сыновья и грамоте выучены, и по хозяйству тянут лямку не хуже неграмотных. Вон Конко. Три года учился, школу закончил, а все равно за сохой ходит, за сеном и за дровами в тайгу ездит, а косит и жнет так, что любого однолетка заткнет за пояс. Да и младший…
— Что младший? — сердито перебивает отца дедушко.
— Тоже начинает помогать.
— Помогает… из чашки ложкой, — с насмешкой говорит дедушко.
— Нет, почему же, — не унимается отец и начинает перечислять мою работу в хозяйстве: — Уж два года, как с весны до осени на работе. Весной на пашне — боронит. Летом на покосе. Косит с утра до ночи вместе со всеми, копны возит, жнет. Скота пасет на заимке, зимой на гумне помогает. Слухмяный парень, хоть и грамотный. Нет, Гаврило Родивонович! Не прав ты! Работа, конечно, работой, а грамота тоже дело стоящее. И работе совсем не мешает. Акеха, ну-ка почитай дедушке Гаврилу «Конька-Горбунка».
Мне не нравится спор отца с дедушкой. Да и сам дедушко мне не нравится. Как придет к нам, так и начинает выхваляться своим богатством. Я хмуро сижу возле мамы и вначале отказываюсь читать.
— Не надо, тятенька. Что вы… Вроде как в школе.
— Нет, Кено. Давай, брат! Зажигай, мать, лампу, ставь на стол. Будем «Конька-Горбунка» читать. Пусть дедушко Гаврило послушает. А то он подумает, что ты у нас и в школу-то зря ходишь, и читать там даже не выучился, и «Конька-Горбунка» не знаешь.
Я смотрю на маму, надеясь найти поддержку с ее стороны. Но, вопреки моему ожиданию, она встает, проходит в куть, зажигает там лампу и несет ее на стол.
— Почитай немного, — говорит она мне. — Уважь дедушку. Пусть послушает. А то он в самом деле подумает, что ты в школе время попусту тратишь.
Тогда я достаю с божницы книжку с этой сказкой, подхожу к столу, за которым сидят отец и дедушко Гаврило, одергиваю,
Я читаю очень хорошо, без запинок и с выражением, как учил нас Павел Константинович.
В школе мы читали «Конька-Горбунка» сначала с Павлом Константиновичем, а потом сами по себе. Начнет кто-нибудь одни стих, ты подхватишь следующий, за тобой кто-нибудь еще, и так всем классом читаем вперегонки, пока не придет Павел Константинович.
Дома у нас тоже очень любят слушать «Конька-Горбунка». Отцу, мамоньке, Чуне нравится сказка. Но, может, им больше нравится мое умение читать? Смотрите, дескать, что наука-то делает! Парнишко-то — клоп, а до чего дошел. Вычитывает такое, что и в жизнь не придумаешь.
А дедушко Гаврило — я хорошо это вижу — совсем не расположен слушать. Он нахмурился, пододвинул к себе тарелку с груздями и думает о чем-то о своем. Он, конечно, слушает меня. Но только немного. Так, одним ухом. А другим он слушает что-то свое. И на лице у него усмешка. Дескать, тоже нашли чем хвастать.
Но я не обращаю на это внимания и громко, с выражением читаю о том, как старший брат должен был идти в дозор караулить в поле пшеницу, но вместо этого проспал всю ночь в сеннике, как после него должен был пойти караулить вора второй брат и как вместо этого он всю ночь ходил дозором у соседки под забором.
Но все это дедушке, видать, не интересно. Он сидит за столом с хмурым видом, недовольный тем, что его отрывают пустяками от выпивки и закуски.
Только когда младший брат Иван-дурак вскочил в дозоре на кобылицу и она понесла его над полями и над лесами, дедушко отодвинул от себя тарелку и повернулся ко мне. Вскоре на его лице заиграла улыбка, и он стал слушать меня уж по-настоящему и даже выражать одобрение по поводу некоторых мест в сказке.
Так, ему очень понравилось, как Данило и Гаврило,
Что в ногах их мочи было, По крапиве прямиком Так и дуют босиком…Как под песню дурака
Кони пляшут трепака; А конек его горбатко Так и ломится вприсядку…Понравилась ему история про чудо-юдо рыбу-кит, про ерша-гуляку, крикуна и забияку. И особенно конец сказки, где крестьянский сын Иван-дурак оказывается умнее всех, женится на заморской царевне и получает в награду целое царство.