На круги своя

Романовская Ольга

Тут же застучали зубы, зато без фальшивой заботы.

— Что сделал? — нахмурившись, переспросил герцог. — Объясните, сделайте милость.

Пиджак лежал там, куда я его бросила — молчаливый вызов. Понимала ли? Безусловно.

— Прокляли, — чтобы и вовсе не осталось сомнений, сунула пиджак в руки владельцу.

Тот и не подумал взять, помрачнев, безмолвствовал, зато Филипп смолчать не пожелал.

— Дария, как вам в голову могла прийти такая гнусность? — с жаром выпалил он. — Отец никогда бы так не поступил!

—

Вы многого не знаете, Филипп, — покачала головой и грустно улыбнулась. — Рассказать не могу, — быстрый взгляд на мрачного герцога, — но поверьте, мотивы имелись. Он же и вас мучает, а вы его защищаете!

Поразмыслив, убедилась: из двоих подозреваемых возможность имелась именно у Родриго. Филипп еще не оправился от суда и ритуала, а герцог сам признался в увлечении некромантии. Испугался, что оставлю сына на родине, и подстраховался.

Брюнет сжал кулаки, но, опомнившись: невесту трогать нельзя, опустился передо мной на колени и накрыл ладонями руки.

— Дария, позвольте вызвать лекаря, — напористо попросил он, чуть поглаживая ладони. — Вы испуганы, у вас расстроены нервы…

— Благодаря вашему отцу, который ненавидит всех, даже собственного сына! — банально не смогла сдержаться. — Ничего, он и вас скоро убьет.

Родриго побледнел и, отшвырнув пиджак, вскочил. Ощутив нависшую надо мной, сжалась в комочек, пожалев о неосторожных словах.

А вот и на-ре. Оно вышло из тела полностью и замерло рядом с хозяином. Одно движение, и от моего сознания ничего не останется, захоти Филипп помочь, не успеет.

Герцог рассержен и не на шутку. Мышцы напряжены, желваки гуляют по щекам. Едва ли зубы не скрипят. Зрачок почти исчез, радужка обзавелась алым ободком.

Сейчас убьет!

На-ре метнулось ко мне. Филипп попытался помешать, но Родриго рыкнул: «Сидеть!», и брюнет замер. Его собственное на-ре лишь чуть-чуть вышло за пределы тела. Понимаю, я бы тоже не осмелилась перечить такому герцогу.

Прощай, Дария!

Зажмурилась, когда второе «я» Родриго коснулась кожи, отчаянно попыталась закрыться, сознавая: бесполезно, на-ре сломает защиту. Но хоть сколько-то продержусь, не так позорно умру. Увы, силы были изначально неравны, и на-ре проникло внутрь. Так быстро! Подчинило себе и тело, и сознание. Никакой медальон эманации силы не помеха, дар медиума тоже. Субстанция обладала зачатками сознания, но на контакт не шла.

Некогда я испытала подобные ощущения. Сначала онемение, а затем черепную коробку медленно, но верно начинают сжимать.

— Отец, прекратите! Она же умрет! — донеслось словно из забытья.

— И ты огорчишься? — Сколько едкой насмешки в голосе!

Даже не сомневаюсь, проклятие — дело рук Родриго. Наслаждается процессом, пока только играет, хотя может прихлопнуть за один вздох.

На-ре нарушило связь с даром, с подаренной магией. Если даже больше ничего не

делать, скоро начну чахнуть.

Ответ резанул болью:

— Нет.

Абсолютно спокойно, без тени сожаления.

Неужели ошиблась, отец и сын провернули все вместе?

Ну да, брюнет не огорчится. Я для Филиппа никто, всего лишь средство спасения. До суда — потенциальная постельная игрушка. Теперь понимала, для чего брюнет затащил в ванну. Он знал о чувствительности наиви и рассчитывал на пару дней удовольствия. А я еще корила себя за тот вечер! Филипп знал, что делает, наверняка продумал задолго до бегства. Геральт рассказал о взятой наложницей наиви, брюнет почитал о свойствах крови светлых и расчетливо их пробудил умелыми движениями.

Брюнет спас, немного, но нравился — как результат, удовлетворение отдельно взятого субъекта. Наиви охотно занимаются с симпатичными им мужчинами любовью, даже если разумом против. Шутка Тех-кто-есть-всегда.

— Тогда уйди. Распорядись о комнате для невесты и в кой-то веки подари ей что-нибудь! — рявкнул герцог. — Она тебя с того света вытащила, тварь неблагодарная! Лучше бы казнили, тогда бы не пришлось краснеть, — сдавленно прошипел он.

Вот так поворот! Зачем подарки трупам? Или я чего-то не понимаю?

Послышались быстрые шаги, хлопнула дверь, и на некоторое время в гостиной воцарилась тишина: на-ре герцога блокировало все органы чувств.

— Слушайте мой голос, — Родриго говорил четко, медленно и на удивление спокойно, даже устало. Куда только подевалась ярость? — Вы молча ляжете на диван и закроете глаза. Можете заснуть, главное, не двигайтесь. После, — а вот и злость, — я все выскажу вам, леди, не посмотрю, что женщина.

На-ре покинуло тело. Ко мне вернулась способность видеть и слышать.

Покачнувшись, рухнула на диван. Герцог устроился рядом, буравя очень нехорошим взглядом. Когда падала, не подумал поймать или поддержать.

«Не посмотрю, что женщина» …

Страшно до желудочных колик! Одно радует: выскажет, а не сделает.

Родриго втянул на-ре, снова укутал в пиджак и подтолкнул подушку под бок. Забота не вязалась с перекошенным злостью лицом герцога. Но навсей держал себя в руках, мышцы постепенно расслаблялись, а кулаки уже не сжимались.

Покорившись скорбной участи, легла, как требовал Родриго.

— Глаза, миледи, — глухо напомнил он и засучил рукава.

Тут я не выдержала и вскочила.

Реакция у темных отменная. Мгновенно поймал и прижал к обивке. Держал надежно, но не причинял боли. Значит, немного, но успокоился. Только глаза злющие, и алый ободок не померк.

Гулко сглотнула, когда Родриго склонился к самому лицу и выдохнул:

— Не надо меня злить. Мне хватает забот, добавлять новые в виде проклятия я бы не стал.

— Не верю! — замотала головой, пытаясь вырваться.