На крыльях удачи

Уильямс Уолтер Йон

– Правила не я придумывал. Это их игры. Я должен играть по их правилам, а иначе и играть нечего.

– А я так не думаю. Ты должен пользоваться самим собой - таким, какой ты есть на самом деле.

– Ну, это само собой, я...

Киоко прервала Грегора, подняв руку:

– Сколько лет ты у Майджстраля?

– Четыре года.

– Ясно. Четыре года на то, чтобы освоить Высший Этикет. Да тут люди над этим всю жизнь бьются.

Грегор буркнул:

– Я способный. Научусь.

Киоко склонила голову набок:

– Не сомневаюсь - научишься. Но моя точка зрения такова:

полного успеха все равно не добьешься. Те, кто собрался на станции Сильверсайд, - у них и образование, и воспитание, и годы пребывания в определенных кругах. Они любого притворщика вычислят как нечего делать - по одежде, по манерам, по речи, да хоть по ушам.

Грегор развел руками:

– Ну и что же мне тогда делать-то? Смириться и работать прислужником до конца жизни?

– Нет, конечно.
– Киоко холодно посмотрела на него.
– Вот посмотри на меня. Вот она я - вращаюсь себе в высшем свете, а веду себя так, как хочу. А выросла я на фронтире, откуда до ближайшего дома, где живет благородное семейство, побольше пятидесяти световых лет.

– Ты репортерша. Это совсем другое дело.

– То есть?

– Ты... тебе только и надо, что представлять кого-нибудь зрителям. А кого - не важно.

– Дело в доступе, Грегор, - возразила Киоко.
– Стоит затесаться в эту толпу, и уже можешь делать все что хочешь: задавать каверзные вопросы, выбалтывать чужие тайны, красть. А вся хитрость в том, чтобы попасть в это общество.

– Ну и как же ты сюда попала, если на то пошло?

– Я взяла первое интервью у Саксонской Вуали - первое за двадцать лет. И первое после скандала.

– А как тебе это удалось?

Киоко хитро улыбнулась:

– Я тогда совсем зеленая была, ну и притворилась простушкой. Она хотела выставить все случившееся по-своему и думала, что сможет для этого воспользоваться мной. Решила, что я буду мандражировать, что побоюсь задавать острые вопросы, а еще думала, что у меня опыта маловато и я не стану копаться в отчетах о том, что на самом деле произошло столько лет назад. Такого наплела... только я ее под орех разделала.

– Вроде бы я что-то такое слыхал. Но записи интервью не видел. И вообще слыхом не слыхивал ни про какую там Саксонскую... как ее там.

– Один критик назвал это интервью "преднамеренным уничтожением". Мне понравилось.
– Киоко нахмурилась и пригубила напиток.
– Она хотела использовать меня, а вышло наоборот. Теперь я - знаменитость, а она по-прежнему за решеткой. А я всего-то и сделала, что знала свое дело, понимала запросы зрителей и осталась сама собой.
– Репортерша встала и надвинула на глаз линзу.
– Нужно поговорить с Жемчужницей, пока она не ушла. Если Перл думает, что может вот так передо мной носиться и спокойно уйти после того, как пыталась сломать ногу герцогине, то она сильно ошибается. Надеюсь, еще увидимся.

– С превеликим, - ухмыльнулся Грегор.

– Пока.

Грегор, полный смятения, проводил глазами Киоко. Ее вышколенные информационные сферы устремились к Жемчужнице, словно эскадра кораблей, готовых открыть огонь по противнику.

Маркиз Котани торопливо направлялся к выходу с галереи, но Майджстралю удалось перехватить его. Котани не то чтобы

в прямом смысле удирал - он просто давал Судьбе шанс встать, между ним и долгами. Наталкиваясь на тех, кому проиграл, Котани расплачивался, от души поздравлял их с выигрышем и еще более поспешно шагал к выходу. Дрейк уже получил половину квиллера от Фу Джорджа, который подписал вексель нарочито небрежно, не прерывая беседы с маркизой Котани и Ванессой-Беглянкой, а потом подал Майджстралю при рукопожатии один палец. Улыбаясь, Дрейк убрал выигрыш в карман и зашагал туда, где поклонники сгрудились вокруг Роберты.

– Грандиозные гонки, - восхищался мистер Дольфусс.
– Впервые такие видел.

– Благодарю вас, сэр, - проговорила Роберта, сняла шлем и тряхнула волосами.

– Вот только что там такое Жрецы под конец распевали, не понял? спросил Дольфусс. Его хорошо поставленный актерский голос великолепно звучал в замкнутом пространстве. Стоявшие рядом с ним невольно умолкали отчасти потому, что не могли его перекричать, а отчасти потому, что впадали в замешательство.

– Они благодарили Добродетели и императора за то, что гонки прошли удачно, - объяснила Роберта. Голос ее прозвучал тише, чем всегда: вероятно, она хотела подать пример Дольфуссу.

– А император-то тут при чем?
– изумился Дольфусс.
– У нас ведь уже и нету никакого императора! Чушь какая-то. Бессмыслица.

– Надеюсь, сэр, вы простите меня за то, что я вас прервал, - встрял Майджстраль, - но дело в том, что от религии никто никогда особого смысла не требовал.

– Нет уж, извините, смысл обязательно должен быть!
– рявкнул Дольфусс.
– Зачем тогда кому-то сдалась религия, если она ничего не объясняет?

Но Майджстраль уже повернулся к Роберте и подал ей два пальца.

– Поздравляю, ваша милость, - проговорил он.
– Вам грозила неудача, но вы справились блестяще.

Глаза Дрейка светились потаенным огнем - глаза Роберты ответили ему взаимностью.

– Я была настороже, сэр. Наверное, сработала интуиция.

– Тогда все понятно. Прекрасно, что и моя интуиция подсказала мне верный выбор.

– Очень рада, что помогла вам выиграть.

А Дольфусс тем временем кого-то заприметил, глядя поверх голов поклонников герцогини. Оглушительно бормоча извинения, которых никто не слушал, он стал проталкиваться к Жемчужнице. Майджстраль, довольный маленьким представлением, которое устроил его соратник, проводил того с улыбкой. Смысл этой улыбки остался не понятным никому из стоявших рядом.

– Надеюсь, вы извините меня, - сказала Роберта.
– Мне нужно готовиться к балу.

– Ваша милость.

Майджстраль обнюхал ее уши и проводил взглядом. Он слышал, как Дольфусс во всю глотку высказывает Жемчужнице свое сочувствие по поводу ее чудовищного невезения. Дрейк вспомнил, что делал ставку на тотализаторе, и пошел к лестнице, ведущей к будке букмекера. Поднимаясь, он встретился с Камисс, которой пришлось буквально отпрыгнуть в сторону, чтобы дать ему дорогу. Майджстраль поклонился и быстро прошел мимо, задев локтем ее пистолет. Уши Камисс от отчаяния прижались к голове. Она устало развернулась и поплелась вверх по ступеням следом за Дрейком.