На Лене-реке
Шрифт:
«Новая контора — это не беда, — подумала весело Ольга, — хорошо, что директор прежний». Об этом она узнала, прочитав в газете выступление директора завода Перова на пленуме горкома.
Глава шестая
— Батюшки-светы! — воскликнула Таня и по-бабьи всплеснула руками, что совсем не шло к ней и никак не вязалось с ее стройной подтянутой фигурой и все еще молодым, ясным лицом. —
Ольга бросилась к ней, они обнялись и заплакали, как и подобает женщинам, которые встретились после столь длительной разлуки, да еще встретились неожиданно.
— Откуда? Давно ли приехала? Совсем к нам? Где работаешь-то? — Таня засыпала Ольгу градом вопросов.
Ольга с блестящими от радостных слез глазами только улыбалась в ответ.
— Ну пойдем, пойдем ко мне, расскажешь все по порядку, а потом поведу тебя на завод.
Таня схватила ее за руку, как маленькую девочку, и потащила за собой по коридору.
— Вот сюда, — сказала Таня, открывая дверь, на которой был приколот кнопками квадратик белой плотной бумаги с надписью «Секретарь партбюро».
Ольга даже не успела удивиться этому обстоятельству; Таня, все еще не выпускавшая ее руки, усадила ее на диван и сама села рядом, но бочком, так, чтобы смотреть прямо в лицо.
— Теперь рассказывай. Пока все не расскажешь, не отпущу!
А Ольге хотелось самой расспрашивать, было о чем спросить, но делать было нечего, пришлось подчиниться настойчивой просьбе Тани.
Рассказывала она торопливо и бегло, Таня поняла состояние Ольги.
— Ну, хорошо, по душам мы еще поговорим с тобой, Оля. Вижу, не терпится старых товарищей повидать. Пойдем в цехи, в конторе у тебя знакомых, почитай, никого не осталось, — и, предупреждая вопрос, готовый сорваться с уст Ольги, пояснила: — Андрей Николаевич уехал в Байкальск. Дней пять, как улетел.
Ольга ничего не сказала, и по молчанию ее Таня почувствовала, как взволновало Ольгу это известие. Но, стараясь показать, что она ничего не заметила, Таня только повторила:
— Ну, пойдем, Оля!
Когда вышли из проходной, спросила:
— Куда вести?
— Весь завод покажите. Всех хочу видеть.
На пороге кожевенного цеха их встретил седой, еще более высохший и сморщенный Чебутыркин. Старику давно уже перевалило на седьмой десяток, но был он по-прежнему суетлив и подвижен.
— Здравствуйте, Прокопий Захарович! — сказала Ольга и протянула старику обе руки.
Прищурившись, так что маленькие его глазки совсем скрылись в частой сетке морщин и морщинок, Чебутыркин пристально всмотрелся в идущую к нему навстречу девушку и, так же как Таня, всплеснул руками.
— Не узнал, как есть не узнал! Вот оно, старость-то что значит… Да и узнать-то трудно, Ольга Григорьевна. Уж такая-то раскрасавица стали, право!
— Как живете,
— Что вы, что вы, Ольга Григорьевна! Как можно? Корья этого самого мы теперь втрое, коли не больше, против прежнего потребляем. Только уж ребят не мытарим, — он улыбнулся и добродушно махнул рукой. — Пусть отдыхают пострелята… На завод посмотреть зашли или совсем к нам?
— Старых друзей повидать, Прокопий Захарович.
— Хорошее дело, хорошее дело, — одобрил старик. — Милости просим.
Ольга помнила старый завод и потому, по привычке, осторожно переступила порог кожевенного цеха. Но это был совсем не тот цех. Асфальтированный пол отливал мокрым блеском. В просторном цехе было светло и чисто. Чебутыркин с довольным видом наблюдал за изумлением Ольги.
— Попригляднее, как бы так сказать, стало? — спросил он.
— Очень даже хорошо, — ответила Ольга.
— Вон и ваш напарник стоит, — указал Чебутыркин.
Но Ольга и сама уже увидела Сычева и Ынныхарова и чуть не бегом кинулась к ним. Старики встретили ее, как родную.
— Совсем к нам? — спросил прежде всего Сычев.
— Нет, повидаться зашла, — ответила Ольга, и ей самой стало грустно, что приходится огорчать стариков.
— А работаете-то где сейчас?
— Далеко, Федор Иванович. В Москве. В командировку сюда приехала.
— Надолго? — спросил Егор Иванович.
— Нет. С неделю пробуду.
— С неделю… — Егор Иванович покачал совсем уже поседевшей головой и огорченно вздохнул: — Не увидит тебя Саргылана, горевать будет. Много ей про тебя говорил.
Старики расспросили Ольгу про ее житье-бытье, погордились своим новым цехом, своими новыми делами… Еще бы надо поговорить, да Егор Иванович спохватился:
— Не одни мы на заводе. Надо ей и других повидать.
— Верно, Егор Иванович, — с грустью согласилась Ольга, — времени мало, а друзей много. Пойду к обувщикам.
Но в отделочном отделении ее перехватила Анна Никитична Королева. В тщательно отглаженном темном халате, под вырезом которого видна была белая кофточка, она казалась еще выше. Лицо ее слегка пополнело, но глаза по-прежнему были бойкие, молодые.
— Олюшка! Отколь тебя добрым ветром занесло? — воскликнула Королева, обнимая Ольгу.
— Издалека, тетя Аня, — отвечала Ольга, — а вас и не узнать.
— Диво ли, девонька, четвертый десяток доходит. Бабий век короткий.
— Не про то я совсем, — отмахнулась Ольга. — Стали вы еще лучше прежнего. Только такой нарядной я вас раньше на работе никогда не видела.
— Как же, Олюшка, — ответила с достоинством Анна Никитична, поправляя гладко причесанные волосы, — в начальство ведь меня произвели. Второй год мастером в отделке работаю.