На Лене-реке
Шрифт:
И Федя отчетливо почувствовал, что теперь и ему не будет покоя, пока они не решат эту задачу.
Федя быстро закончил утренний обход цехов и прошел на конвейер.
Саргылана его ждала.
— А я уж думала, ты не придешь, забыл наш уговор, — сказала она, снимая с конвейера пару сапог с кирзовыми голенищами.
Сказала как будто серьезно, но взгляд, брошенный на Федю, светился улыбкой. Федя, ничего не ответив, тоже улыбнулся в ответ.
— Пусть сам конвейер рассудит наш спор, — продолжала Саргылана.
Она
— Секундомер у тебя есть? — спросила Саргылана, продолжая работать.
Федя пожал плечами.
— Я не нормировщик, зачем мне секундомер.
— Не прикидывайся, — засмеялась Саргылана.
Она поставила на ленту обработанную пару и, пока подошла люлька со следующей парой, успела погрозить ему пальцем.
— Ты отлично понимаешь, зачем нам нужен секундомер.
— Ну, скажем, есть, — ответил Федя, доставая секундомер из кармана.
— Отлично, — обрадовалась Саргылана.
Раз он пришел с секундомером, значит спор между ними уже решен в ее пользу. У веселого конвейера появился еще один сторонник.
— Ты только, пожалуйста, записывай все точно, — сказала Саргылана. — Это нам нужно для нашего доклада. Засеки точно, сколько времени проходит одна пара мимо машины.
— Это известно, — возразил Федя. — Скорость движения ленты 120 сантиметров в минуту, расстояния между центрами люлек 60 сантиметров, значит, на обработку каждой пары дается ровно 30 секунд.
— Проверь по секундомеру, — настояла Саргылана и пояснила: — Мы вчера на производственном совещании решили увеличить скорость конвейера. Татьяна Петровна согласилась. Сегодня лента идет быстрее.
На раме конвейера, между машиной Саргыланы и следующей, прикреплена жестяная табличка-плакат: «Не смазывай машину на ходу!» Большой, во всю табличку, восклицательный знак ярко-красного цвета невольно бросался в глаза.
Федя подождал, пока передний край люльки, на которую Саргылана только что поставила обработанную пару, поравнялся с восклицательным знаком на табличке, и нажал кнопку секундомера. Следующая люлька подплыла к восклицательному знаку через 29 секунд.
— Двадцать девять, — сказал Федя.
Саргылана удовлетворенно кивнула.
— А теперь засеки, сколько времени у меня уйдет на обработку одной пары. Снимаю, — она протянула руку к люльке. — Кладу, — возвратила обработанную пару на ленту.
— Двадцать четыре, — ответил Федя.
— Ясно? — повернулась к нему Саргылана.
— Нет, — честно признался Федя.
Он хотел этим сказать, что ему непонятно, как можно использовать эти накопленные секунды. Ведь следующая люлька еще не подошла к рабочему месту Саргыланы.
— Не ясно! — воскликнула Саргылана. — Смотри дальше и засекай время на каждую пару.
Следующая люлька поравнялась с левой рукой Саргыланы,
— Засеки тоже, — попросила она, не отрывая глаз от машины.
Несколько пар она обработала молча, не оборачиваясь к Феде. Работала она так четко и проворно, что Федя, понимавший толк в работе, следил за ней с нескрываемым восхищением и едва не забыл вовремя записывать показания секундомера.
— Двадцать три, — прошептал он про себя, когда первая пара вернулась на ленту.
Вторая была обработана за двадцать четыре секунды, третья — за двадцать три, четвертая, пятая и шестая — за двадцать четыре каждая.
Теперь Федя понял замысел Саргыланы.
На обработке каждой пары она выгадывала пять-шесть секунд, и поэтому, когда руки Саргыланы протягивались за очередной парой, люлька оказывалась все ближе к голове конвейера. Для того, чтобы снять с ленты следующую пару, Саргылана вытянула руку и даже слегка подалась вперед всем корпусом.
Вернув на конвейер шестую пару, Саргылана обернулась к Феде.
— Замечай, сколько времени буду стоять.
И Федя увидел, каким веселым блеском горели ее большие глаза.
Пара медленно плыла мимо Саргыланы, как бы просясь ей в руки, но Саргылана спокойно, Феде даже показалось торжественно, смотрела на нее.
И только когда пара миновала ее и оказалась примерно там, где была первая пара в момент начала опыта, Саргылана дала знак Феде и быстро протянула руку за парой.
— Беру, — коротко сказала она и, уже начав работать, спросила: — Сколько?
— Двадцать восемь! — почти выкрикнул Федя.
— Теперь ясно? — спросила Саргылана, задорно тряхнув головой, так что всколыхнулись оттягивавшие голову тяжелые косы, и потянулась за следующей парой.
— И да… и нет! — с расстановкой ответил Федя.
Саргылана, сняв ногу с пусковой педали, обернулась и с изумлением посмотрела на Федю, потом спохватилась, быстро надела сапог на рог машины и нажала педаль.
Федя выждал и, когда Саргылана брала следующую пару, сказал:
— Ясно, что ты накопила времени на лишнюю пару. Не ясно, где эту пару взять.
— Для этого мне и нужна твоя помощь. Понял наконец?
Чья-то рука опустилась на плечо Феди.
— Ну-ка, покажи твои записи.
Саргылана и Федя обернулись. Около них стоял директор. Он уже несколько минут внимательно наблюдал за ними.
Андрей отвел Федю в сторону, чтобы не мешать Саргылане работать, взял у него блокнот с записями, просмотрел их и сказал:
— Молодцы, большое дело задумали. Твоя идея?
— Нет, это Саргылана, — ответил Федя и слегка покраснел, как будто ему было стыдно, что он не может ответить утвердительно на вопрос директора.