На лыжне попаданец Ломаев
Шрифт:
К чему я привел этот длинный спич? Не критиковать, нет, пусть этим занимаются политики и придурки. Чтобы быть приличным студентом и выпустится хорошим специалистов, я должен четко иметь в виду, что есть три группы учебных дисциплин:
— Спецпредметы по профилю тренера. Тут, с одной стороны, уже есть хорошая база, что практическая, что теоретическая, но, с другой стороны, учить и прорабатывать надо все равно, иначе не станешь нормальным специалистом;
— Общие предметы, в первую очередь иностранный язык (для меня английский). СССР как раз в годы Перестройки выходил из-за
И третья группа, самая большая, как я посмотрел, не менее 50%, ее надо просто пройти и забыть, потому как практическая значимость здесь очень низкая, теоретическая вообще незаметная, а выбросить нельзя, наоборот, государство постоянно ими тычет, поскольку это официальная идеология. Очень уже неэффективная, скажу, как попаданец. Даже мои сокурсники, горячие и откровенно глупые на это указывали, неоднократно доводя преподавателя профессора Вассермана (гм-гм) до белого каления. Я же молчал. СССР со всеми его принципами и идеологическими глупостями вскоре через несколько лет рухнет. Что ж над покойниками-то издеваться?
В общем, уже на лекции по анатомии я выделил конкретный план. Главное, не наглеть и проходить не менее половины лекций и не менее двух третей семинаров. А то вид хороший внешний вид и красочная манера на занятиях имела и другую сторону — мое отсутствие сразу бессовестно обнаруживалось и пресекалось самым жестким образом.
Поэтому в первый же перерыв я намылился в родной деканат, радостно поулыбался Любочке, и узнал в духе ли дражайший Аркадий Борисович?
Секретарь деканата — типичная женщина, что по красоте, что по поведению, — не смогла не удержаться, тоже заулыбалась, приоткрыла занавес деканата. Оказалось, Гроздев немного сердит, но так нормально, можно пройти. Побрюзжит немного, но все текущие дела решит, так как надо бедному скубенту.
Прошел. Аркадий Борисович действительно немного сердился. Я бы так сказал, по рабочему. Так что он сразу приказал выдать мне экзаменационные листы для грядущих экзаменов и зачетов. А вот об про будущую спартакиаду я говорить не стал, не время. Зато сразу же решилряд вопросов по учебному процессу. С ходу получил зачет по физкультурной этике, и зачет по беговой практики, Это, оказывается, были его дисциплины. При чем не просто та. Практику, учитывая мои мировые рекорды, а этику, да и бы и так намолол зерна Отчизне. Марксистко-ленинская этика и эстетика (не только физкультурная) — это такое словоблудие, что просто ужас.
Так и включился в учебный процесс. Что надо слушал и выписывал, что не надо просто выборочно ходил, потихоньку прогуливая, как обычный студент ОЗО. Между делом досдавал пропущенные дисциплины, нарабатывая имидж талантливого студента, пусть и хулигана.
Первой, разумеется, была История КПСС. Как самый идеологический предмет, она читалась нам целых два семестра, больше были только некоторые Спецпредметы. Так вот, первую часть — «КПСС в дореволюционный период» — я доставал экстерном и тихонечко сказал преподавателю Борису Георгиевичу Корнееву, что некоторые
А тут надо сказать, что Борис Георгиевич — один из немногих преподавателей вуза, не имеющих научной степени, даже кандидатской, что в столице выдержать очень не просто. Либо его выкидывают, либо, чаще всего, заставляют защищаться. А тут просто преподаватель. И не от лени, а из голимого принципа.
Его бы, конечно, съела профессура, но 80 летний с копейками Корнеев был участником еще дореволюционной деятельности и его яростно защищал Московский горком партии и чуть ли сам не сам почти всемогущий Л. Н. Зайков (хотя к этому времени его пост уже явно ослаб).
Чувствовалось, что и Корнеев сидит последние годы, но беззащитному студенту ОЗО хватило и этого. Я, понимая это, безжалостно давил на два слабого места. Во-первых, непримиримая любовь к И. В. Сталину (sik!), а во-вторых, панический страх выпадение из общей обоймы. Кто не с нами, то против нас — это ведь сегодня выглядит смешно, а в сталинском прошлом очень страшно.
И ведь победил! Против учебника, редактированного самим С. П. Трапезниковым, который был не только член-корреспондентом академии наук СССР, но и членом ЦК КПСС, он, естественно, не попер, но вот про И. В. Сталина мы поговорили всласть. Я с невидимым сарказмом, он — с искренней любовью.
Во как! А вторым предметом, на котором я оттачивал свою известность, как ученый и очень прилежный студент, был английский язык. В нашей ведь стране, как бы не относились к Западу, но их языками мучали население всегда — от многочисленной средней школы до научной аспирантуры. В основном английским, который зубрил в том числе и ваш покорный слуга, гораздо реже немецкий, единично французский, буквально в двух — трех школах испанский (может быть, сам я знал об этих случаях понаслышке, еще в XXI веке).
И когда в ЦГОЛИФК я пришел в составе подгруппы на занятии на занятие по иностранному языку, меня встретила тема, что вы думаете? — «Лондон ве кепитал оф Грейт Брийтн»! офигеть не встать, а еще не вставать от удивления из-под ученического стола.
Подгруппа была уже спаяна, три человека вылетели именно из вуза как раз из-за этого учебного предмета, двое перевелись в подгруппу французского, будто там медом хлеб намазан. Остальные примирились, как к обычному злу, от которого никуда не денешься.
Я в его состав вошел, как кондовый винтовочный патрон в обойму. Или, как еще раскаленный столовый нож в брусок сливочного масла. Мои-то однокурсники, как и полагалось студентам ОЗО, устойчиво знали язык на слабую троечку. Плюс еще стабильная лень, мешающая хоть немного расширить кругозор. А я, между прочим, уже все это проходил один раз и не так и хронологически далеко, просто в параллельной реальности.
Когда в ответ на вопрос англичанке, кто я такой, нужно ведь было познакомится, я «выстрелил» длинной очередью на языке предполагаемого враг, а потом еще и рассказал о Лондоне, как будто я там знал, то твердо понял — по английскому я стал постоянной примой на занятиях, и любимцем у преподавательницы.