На охотничьей тропе
Шрифт:
— У тебя вечно примеры, — Ермолаич даже рассердился. — Может на самом деле беда стряслась, а тебе смешки.
— Так я же и говорю.
Лодка быстро приближается. Когда на ней стали ясно различимы фигуры, Филька Гахов отметил:
— Смотрите, и Вениамин Петрович помогает грести.
— Так и есть, что-то случилось, — уже явно забеспокоился Ермолаич.
На пристани устанавливается тишина. Охотники сопровождают взглядом каждое движение лодки. Наконец, она подходит к острову, и Иван, без фуражки, с растрёпанными волосами, выскакивает на берег.
— Беда
— Вот тебе и переселили! — выдохнул Ермолаич.
— На тот свет…
— То-то я замечаю: и здесь воды будто прибавилось…
— Салимка думает, делать чего-то надо. Помогать мало-мало ондатре.
— Спасать надо! — сердито заметил Вениамин Петрович. — Расставлять островки спасения [9] . Увлеклись переселением, а об этом забыли. Нельзя ни минуты терять. Делать плотики из тальника, расставлять снопы тростника!
9
Островками спасения называются щитки, установленные на воде, на которых может спасаться ондатра в период наводнения.
— Одним-то скоро не управиться. Водоёмов много. Немало ондатры погибнет, — заметил Ермолаич и задумался. — А что, если позвонить на Николаевский участок. Они ведь с нами соревнуются, пусть помогут. Через пару часов здесь будут.
Предложение дельное, — поддержал охотника Лаврушин.
— И то верно! Поеду звонить по телефону, — обрадовался Благинин.
— Ну да, жди их! — заявил Тимофей. — Какой им интерес нам помогать. Чтобы и в следующий сезон мы их обставили.
— Конечно, не поедут.
— Это как же так, — возмутился Благинин. — По-вашему, соревнование для того существует, чтобы только о своём участке заботиться. Не-ет!.. Сейчас же еду! — Иван схватил вёсла и кинулся к лодке.
— Подожди! — остановила его Валентина. — Дай сюда вёсла. Ты здесь нужен. Я поеду.
— Правильно, Валентина Михайловна, — поддержал её Лаврушин и, обращаясь к Благинину, добавил: — Командуйте!..
Валентина вскочила в лодку и сильно, по-мужски, погнала её в сторону избушки.
Иван быстро разделил охотников на две бригады.
— Ермолаич, эту бригаду в твоё подчинение, — сказал он Фирсову. — Быстро жать камыш и вязать в снопы. С остальными я буду расставлять их по водоёмам. Николаевцы приедут, будут готовить тальниковые плоты. Салим, тебя назначаю старшим. Подберёшь группу из их охотников, развозить плоты по водоёмам будете.
Через несколько минут остров опустел. У пристани остались лишь профессор Лаврушин и Тимофей.
— И всегда так, — ворчал Тимофей, наблюдая, как лодки выстраиваются в цепочку, — весной воды дополна, к осени пересыхает так, что кулику негде нос замочить. Где же тут жизнь будет для ондатры.
— Бери, Тимофей Никанорыч, продуктов на неделю! — распорядился Лаврушин. — Будем изучать ваш Карагол. Мы его буйный норов укротим… А жизнь здесь у ондатры станет хорошая.
— Ну да? — удивлённо щурится Шнурков.
Работа по спасению ондатры шла напряжённо.
Бригада Ермолаича, вооружившись охотничьими ножами, жала камыш и рогоз, вязала их в снопы. Промысловики так спешили, соревнуясь за каждый лишний десяток изготовленных снопов, что никто не замечал усталости и того, что руки изрезаны камышом и из порезов сочится кровь. Надо быстрее, надо быстрее, ни одной минуты простоя! От этого зависит судьба той большой работы, которая проделана ими по переселению ондатры. Лишний островок спасения — лишний десяток спасённых от наводнения ценных зверьков! И охотники не жалеют сил…
Бригада, возглавляемая Благининым, уже потеряла счёт сделанным рейсам по разлившейся воде, которая воедино соединила все озёра и плеса. От гребли болят руки и ломит поясницу, но никто не вспоминает об отдыхе.
Возвращаясь на остров «Степенный» за снопами, Благинин в первую очередь спрашивал, не приехали ли николаевцы.
— Нет, не было, — неизменно отвечал кто-нибудь из вязавших снопы охотников.
— Неужели не приедут!.. Прав, видно, Тимофей: своя рубашка ближе к телу, — волновался Благинин. — Если это так, то Коробейникова можно только эгоистом назвать.
Прошло ещё около часа. Благинин уже больше не интересовался николаевцами. Он, мрачный и как-то сразу сгорбившийся, метался на лодке от «Степенного» до водоёмов, развозя снопы, и думал: «Сам виноват. Не позаботился об островках спасения. Погибнет ондатра — мне ответ держать».
Наконец, возвращаясь из очередного рейса, он заметил, что, вытянувшись змейкой, к острову приближается лодочный караван. На каждой лодке высится копна хвороста.
«Едут!» — чуть не крикнул от радости Благинин, вскочил на ноги, отчего долблёнка, накренившись, зачерпнула через борт воды, и приветливо замахал веслом.
К острову николаевцы и Благинин прибыли одновременно. Промысловики с шумом выскакивали на берег, вытаскивая за собой лодки. От палаток к ним бежали быстринцы. Со всех сторон несутся приветствия, шутки, радостные восклицания. Это напомнило Благинину встречу, которую он пережил, когда, окружив врага, соединились под Сталинградом Донской и Сталинградский фронты.
Иван, отвечая на приветствия, протискался к заведующему Николаевским участком и, крепко пожимая ему руку, сказал:
— Ты меня прости, брат. Я, признаться, о тебе нехорошо подумал: не приедешь, посчитав интересы своего участка выше общих.
— Ну как можно! — ответил Коробейников. — А ты бы разве не поехал, случись у меня что-нибудь?
— Конечно, приехал бы.
— То-то же!..
Подошёл Жаворонков. Благинин удивлённо поднял на него глаза.
— И ты, Афанасий Васильевич, здесь?
— Где все, там и я, — ответил Жаворонков. — Мы вот даже деда Нестера с собой прихватили. Услыхал, что у вас беда случилась, пристал: бери да бери, я там позарез нужен. Плотики, мол, лучше и быстрее меня никто не умеет делать. Неугомонный старик!..