На осколках разбитых надежд
Шрифт:
— Коляска?.. — произнесла Лена, до конца не понимая, верно ли уловила смысл слова.
— У господина Иоганна поврежден позвоночник. Произошла авария. Слава богу, что вообще остался живой! Госпожа баронесса так не любит самолеты с тех пор. Подумать только — стать инвалидом в таком возрасте! До сих пор не могу поверить, что такое случилось! Вся жизнь наперекосяк!
Биргит резко замолчала, словно испугавшись, что позволила себе сказать лишнего. А сама Лена вдруг почувствовала горечь при мысли о том, что тот красивый офицер с фотокарточки стал калекой. Странно, а
В комнатах никого не оказалось, к облегчению Лены. Ей совсем не хотелось встречаться с мужчиной сейчас, когда ее переполняло сострадание к его положению. Биргит предположила, что хозяин комнат сейчас на прогулке, и продолжила показывать Лене фронт ее работ.
— Баронесса любит, чтобы уборка в жилых комнатах проводилась только личными горничными. Поэтому здесь все будет под твоей рукой. Никакой пыли. Господин Иоганн ее просто ненавидит. Хорошо проветривать комнаты. По возможности каждый день должны быть свежие цветы.
Биргит задержалась у низкого столика возле широкого кожаного кресла с истертым сидением. На нем громоздилась целая стопка книг.
— Ты ведь читаешь на нашем языке, верно? Будешь относить книги в библиотеку и расставлять по местам. Большинство прежних служанок были не особо грамотны, и это злило господина Иоганна. Они расставляли книги, как Бог на душу даст, и он потом не мог найти нужные. А как видишь, он очень любит читать…
Книг в комнате действительно было очень много. Они громоздились стопками на столиках и комоде, лежали на тумбочках у изголовья кровати, а парочка даже лежала на краю большой ванны на бронзовых ножках.
— Давно не разбирали берлогу Ханке , — неожиданно мягко еле слышно произнесла Биргит , поправляя подушки на постели и расправляя несуществующие складки покрывала. А потом словно опомнившись, обратилась к Лене резко и отрывисто. — Вот и займись этим сегодня. Уточни у господина Иоганна о том, какие книги уже можно уносить в библиотеку, и убери их. А! Вот и господин Иоганн!
Да, Лена тоже слышала лязг железного механизма лифта, скрип половиц и тихое шуршание колес по деревянному полу. Вся подобралась, чтобы встретить этого искалеченного немца без каких-либо эмоций, укоряя себя мысленно, что нельзя ей жалеть его даже на йоту. Кто знает, где была эта авария? Быть может, самолет был сбит, когда он сбрасывал бомбы или расстреливал женщин и детей.
«Сволочь!» — стиснула Лена зубы, чтобы обуздать злость, когда вспомнила о том, как сама когда-то попала под бомбежку. Вспомнила кровь и смерти. Жалеть немцев было нельзя. Потому что они явно были не люди. Иначе вряд ли бы они могли так легко убивать, невзирая на пол и возраст.
Лена так часто представляла себе, как увидит этого молодого немца, что растерялась, когда перед ней предстало совсем другое лицо. Светловолосый мужчина был тоже красив. Но его голубые глаза успели потускнеть под чуть опустившимися веками, а лицо избороздили морщины. Они залегли глубокими складками у носа и рта, разбегались тонкими лучиками от глаз и пересекали высокий лоб. Этот мужчина чем-то был похож на того, что видела Лена
— Господин фон Кестлин… Иоганн, — поправилась Биргит, когда мужчина недовольно поморщился от этого обращения. — Это новая служанка. Русская. Ее зовут Лена. Лена, это господин Иоганн фон Кестлин, брат баронессы. Ты будешь ему прислуживать.
— И зачем она мне? — спросил Иоганн. — Мне достаточно Войтека .
Лена перевела взгляд с немца на Войтека , который стоял за коляской, и обнаружила, что тот внимательно рассматривает ее.
— Войтек не может делать уборку должным образом. А еще у него полно работы во дворе и в гараже. И он не умеет читать на немецком.
— А этот воробушек может? — иронично спросил Иоганн, откидываясь на спинку коляски и пристально разглядывая Лену. — Я всегда говорил тебе, Гиттхен , что твое доброе сердце станет твоей бедой. Аннегрит должно быть в ярости из-за твоего выбора.
— Насколько я успела понять, Лена свободно говорит на нашем языке, Иоганн. Советую тебе теперь помнить об этом в ее присутствии, — ответила на вопрос деловито, но в то же время мягко Биргит, игнорируя остальное.
— Значит, вы говорите на немецком языке?
Лена даже не сразу поняла, что Иоганн обратился теперь именно к ней. Тон его голоса так и остался мягким, без резких приказных ноток, с которыми разговаривали Биргит и баронесса. И это вежливое «Вы»… Опомнилась только, когда получила легкий тычок от Биргит.
— Говорю, — коротко ответила Лена и добавила по тихому требованию Биргит: — Мой господин.
— Где вы изучали наш язык?
— В школе.
По сути, это не было ложью. В училище Лена действительно изучала немецкий язык в качестве иностранного. О том, что в их доме поддерживалось изучение языка, на котором когда-то говорили бабушка и дедушка, она предпочла умолчать. Ей не хотелось иметь ничего общего с немцами. Даже малой капли общей крови.
— Значит, в ваших школах очень хорошее образование, — резюмировал фон Кестлин с улыбкой. — Вы читать и писать умеете? Знаете еще какие-нибудь языки?
— Французский, но хуже. И немного английский, — зачем-то похвасталась Лена, словно желая показать, что они совсем не дикие азиаты, как их называли немцы на бирже труда.
— Я поражен. Гиттхен , ты привела в наш дом удивительную птичку, — с улыбкой произнес Иоганн. А потом подал знак Войтеку , чтобы тот подвез к распахнутому в сад окну.
— Главное, чтобы она хорошо работала, — резко заметила Биргит. — Оставляю ее в твое полное распоряжение. До ужина она мне будет не нужна. Если что-то понадобится, просто позвони, и Войтек …
— Я знаю, Гиттхен , — мягко прервал Иоганн. — Не переживай. Ты можешь смело оставить меня с этим воробушком. Не откусит же она мне голову.
— На твоем месте, Иоганн, я не была бы столь уверена, — ответила Биргит и пристально посмотрела на Лену, чтобы убедиться, что понимает каждое слово. — Она совершенная дикарка, как нас и предупреждали. Типичная русская. Не смотри на ее внешность. За красивым лицом скрывается далеко не ангел.