На острие мезальянса
Шрифт:
— Это приказ мистера Хэлтора. — правильно расценив вопросительный взгляд, ответила девушка.
— Хорошо.
Заметив торчащий уголок бумаги, Анна вытащила записку.
«Надеюсь, эти цветы поднимут вам настроение.»
Несмотря на сухость сообщения, на сердце было тепло. Единственное что портило впечатление, так это наличие тени покойной Офелии Хэлтор.
Прекрасно понимая, что к ней попала очень важная улика, девушка не знала, как поступить дальше и стоило ли вообще предпринимать какие-либо действия. Было совершенно ясно, что Офелия не собиралась убегать и уж точно не планировала самоубийство. Но вспомнив слова
Но была, пожалуй, еще одна причина, по которой ей не хотелось говорить об Офелии со слугами, ведь те непременно донесли бы хозяину о подозрительном интересе гувернантки к его бывшей супруге. С Калебом Лэнгвертоном говорить на эту тему было бы ещё большей глупостью. Ведь он имел репутацию человека легкомысленного, хотя мог многое рассказать про Офелию и судя по разговорам слуг, часто посещал поместье. Оставалась только Эбигейл, она любила Офелию и могла бы пролить свет на последние дни жизни своей подруги. И всё же, что-то удерживало Анну от такого шага.
Эбигейл Лэнгвертон птица другого полёта, принадлежащая обществу, границы которого обычной гувернантке не следовало переступать. Она и так была слишком мила, обращаясь к Анне без присущего всем аристократам высокомерия, что просто не могло не располагать.
Именно поэтому девушка и решила на время оставить все сомнения при себе. Сама того не заметив, она начала интересоваться фигурой Офелии Хэлтор не только в рамках помощи Айрин, но и из личных интересов.
В этот день особенно сильно разгулялся ветер, принося на своих крыльях запах воды и цветочную пыльцу. До соревнований оставалось совсем немного, чуть больше десятины. В связи с этим, у Анны всё больше укреплялись подозрения в том, что Айрин возьмёт и откажется от этой затеи в последний момент. Ведь с приближением конного праздника могли проснуться и прежние страхи.
— Неплохо было бы побольше позаниматься в эти дни. — предложила Анна после утренних занятий.
И Айрин живо подхватила эту идею. Совместными усилиями уже к обеду был составлен новый план занятий, как и распорядок дня. Девочка предложила ездить верхом не только после обеда, но и по утрам.
Мистер Мелис специально для молодой госпожи раздобыл программу праздника, что очень помогло в подготовке. Для детей с десяти до пятнадцати лет устраивались соревнования в прыжках, что заставило Анну заволноваться. Несмотря на свои успехи, с препятствиями у Айрин всё ещё были проблемы. Так и было принято решение записать девочку в группу для начинающих, где у неё было больше шансов на успех. Ведь весь смысл их предприятия состоял в том, что она должна была победить и выиграть приз, дабы удивить отца.
Эта идея не очень понравилась Айрин, но совместными усилиями, её удалось убедить. Тем более что до этого она не участвовала ни в каких соревнованиях.
— А почему бы вам самой не принять участие? — неожиданно предложила она во время одной из конных прогулок.
— Что? — удивилась Анна, но тут же придала своему лицу скучающий вид. — Это исключено!
— Но почему?
— Это совершенно исключено. Я здесь для того, чтобы тебя учить, а не участвовать в соревнованиях.
Глаза девочки заискрились лукавством, так бывало только в те моменты, когда она планировала
— Мисс Лейн, — сказала она, — Почему вы отказываетесь? Я сама запишу вас. Уверенна, что приз будет ваш!
— С моими навыками, лучше остаться среди наблюдателей. — покачала головой девушка, направляя Лирийку в сторону парка.
— Ну мисс Лейн, почему вы так упрямитесь? Это будет весело!
Она смотрела на гувернантку с робкой гордостью и надеждой, и девушке стало так тепло, словно это не ласковое солнце касалось кожи, а сама доброта. Несмотря на свой характер, Айрин оказалась очень доброй и благодарной девочкой.
— Да и мне будет спокойнее, если я буду знать, что вы участвуете. В случае проигрыша будет с кем разделить неудачу.
«Вот и вся доброта.» — подумала Анна, не удержавшись от того, что бы фыркнуть в ответ. Этого и следовало ожидать, колючки никуда не делись, хотя немного и притупились.
Но это были только мысли, а вслух прозвучала излюбленная фраза, как раз для подобных ситуаций:
— Я подумаю над этим!
***
Оставшиеся перед соревнованием дни пролетели слишком быстро. Несмотря на уклончивый ответ гувернантки, Айрин проявила своеволие и всё же записала её на соревнования. Учитывая характер Лирийки, девушка сильно сомневалась в том, что сможет занять хоть какое-то место, но при этом всё же решила не отказываться и принять участие.
Вечера за шахматной доской помогали тренировать силу воли и умение контролировать свои эмоции, и вместе с этим стали жестокой пыткой. Что-то в образе Адама Хэлтора её влекло, вызывая непреодолимую тягу. Он почти ничего не говорил, но его взгляд был красноречивее самых ярких слов. Каждое утро, Анну ждали цветы и неизменная записка с пожеланием хорошего дня.
Всё выглядело так официально, что это можно было принять за ухаживания, если бы не низкое положение дамы. Один раз, Анна даже попыталась заговорить на эту тему, но мистер Хэлтор осадил её, объяснив свой поступок желанием отблагодарить гувернантку за её усилия.
Сославшись на отчёты об успеваемости, он будто бы снял с себя всякую ответственность. Но оба понимали, что всё это значит, и с каждым днём, Анна всё больше убеждалась в своих предположениях — Адам Хэлтор решил сделать её своей любовницей.
Это осознание пугало и вместе с этим вызывало странную дрожь. Это было немыслимо и вместе с этим до жути желанно. Будь её воспитание иным, Анна непременно уступила бы, но внутренние принципы были сильнее любых желаний.
Единственное что спасало, так это отсутствие активных действий со стороны барона.
Пытаясь сбежать от мыслей о мужчине, Анна все силы вкладывала в обучение Айрин и в собственную подготовку к соревнованиям. Но получалось, откровенно говоря плохо. Адам Хэлтор продолжал преследовать её, и если в реальности можно было сослаться на срочные дела, то в своих мыслях, убежать не выходило.
Проснувшись в день больших скачек, Анна заметила, что на поместье опустился молочно-белый туман. Он проник даже в спальню, вызывая неприятное ощущение тревоги. Солнце едва поднялось, но даже его лучи проигрывали эту битву, рассеиваясь в белёсом покрывале. Встав с постели, девушка подошла к окну и посмотрела в сад. Этот туман окутывал деревья, стелясь по зелёному травяному ковру пушистой пеленой. На широком каменном карнизе поблёскивали капли влаги, будто бы пытаясь предостеречь.