На первой полосе
Шрифт:
Лиз не стала терять времени и сразу перешла к делу. — Мне в самом деле очень жаль, что все так получилось. Поверьте мне, я меньше всего этого хотела. Я не собираюсь отрицать свою причастность, но, как уже сказала вчера, я обо всем узнала, когда отдел новостей уже вовсю работал над этой статьей. И сейчас работа над ней продолжается.
Катя фыркнула.
— Кто, черт возьми, у вас редактор, Лиз?
— Да, формально я могла бы приказать им прекратить работу, — призналась Лиз. — Журналистам, ходившим на Роланд-Мьюс. Репортерам, посещавшим
— Знаю, знаю, — прервала ее Катя раздраженным голосом. — Я могла бы предоставить тебе основание. Вот оно, пожалуйста. — Катя глубоко вздохнула. — У меня нет, никогда не было и никогда не будет романа с Хьюго Томасом. — Катя сделала паузу, желая, чтобы ее слова были услышаны. Затем она добавила. — Я тебе в этом торжественно клянусь.
Лиз несколько мгновений молчала, затем напряжение на ее лице пропало. На душе у нее стало легче, но в голосе чувствовалась легкая неуверенность, когда Лиз сказала:
— Слава Богу. Это самая лучшая новость, которую мне удалось узнать, хотя в газете теперь будет адская брешь. Но, — Лиз нахмурилась, — это дерьмо Тони не успокоится. Я не смогу его остановить, и он будет разнюхивать до тех пор, пока не раскопает, с кем у тебя роман. В конце концов у него есть написанная тобой записка и счет за телефонный разговор из этого дома на Роланд-Мьюс, где указан твой номер.
Катя знала, что Лиз права. Она много размышляла об этом во время сегодняшней бессонной ночи и пришла к такому же выводу. Тони выяснит все, что ему нужно, независимо от того одобряет это Лиз или нет. Лиз ей говорила раньше, что Фергус очень бы хотел, чтобы правительство потряс новый скандал, и хотя эта статья не направлена прямо на члена парламента, Фергус увидит, что все же она может доставить неприятности кабинету министров.
У Кати был выбор. Все отрицать. Сделать ставку на то, что журналистам не удастся обнаружить правду, хотя очень велика вероятность того, что газетчикам удалось найти людей, видевших ее на Роланд-Мьюс. Но ведь это ничего не доказывает, или нет? Она не была уверена. Она может обратиться к самым опытным юристам с телевидения, чтобы они попытались замять это дело. Или положиться на двенадцатилетнюю преданность Лиз, рассказать ей все как есть, в надежде, что ее подруга предложит настоящий выход, который позволит похоронить эту историю навсегда.
Катя вспомнила множество ситуаций, когда Лиз твердо и уверенно оказывала ей содействие, делая ей рекламу, столь необходимую для ее карьеры. Она припомнила, как Лиз спасла ее от неприятных разоблачений, участвуя в популярной телепрограмме «Это наша жизнь». Лиз ловко обошла вопрос одного из наиболее пристрастных ведущих о подробностях Катиной бурной жизни на Майорке. Потом они смеялись, что пространства сцены было бы маловато, чтобы вместить всех «очень близких друзей», которые у нее там были.
Это воспоминание помогло ей принять решение.
— Я знаю, что ты можешь узнать, к кому я ходила на свидание, — начала она, стараясь говорить как можно спокойнее. — Если я скажу тебе имя моего любовника, я буду очень рисковать, но мы с тобой не раз помогали друг другу избежать серьезных неприятностей… — ее голос задрожал, и Джоанна подумала, что сейчас она заплачет снова. — Я хочу спросить тебя, можешь ли ты мне помочь как подруга, а не как редактор.
Джоанна вздрогнула, зная что ни один редактор смутился бы от подобной просьбы. Она не удивилась, когда в голосе Лиз послышался оттенок враждебности.
— Слушай, Катя, я в самом деле хочу тебе помочь, но ты ставишь меня в затруднительное положение. — Лиз сделала паузу, стараясь привести свои мысли в порядок. — Что бы ты ни рассказала мне, я не могу — и не смогу — помешать расследовать это другим. Но давай поговорим начистоту, и я абсолютно гарантирую, что мы не будем пользоваться другими источниками. Тебе известно, как работает наш бизнес.
Катя кивнула.
— Да, я знаю, — ответила она. — Я приготовилась поставить на карту мою жизнь и мою работу, — Катя вздохнула, — потому что все намного серьезнее, чем ты думаешь.
Она хотела продолжать, но вмешалась Джоанна.
— Лиз, я знаю, что Катя хочет тебе сказать. Тебе пришло время решать, что для тебя более важно. — Зная, какую тайну Катя собирается открыть Лиз, Джоанна чувствовала все возрастающую тревогу. Она не могла отвлечься от этой мысли. — Неужели статья-однодневка, пусть даже сенсационная, стоит того, чтобы ради этого жертвовать дружбой? Дружбой не только с Катей, потому что все, что ты делаешь, отражается на нас на всех. Ты знаешь, что значит верность.
Лиз закрыла уши руками, чтобы не слышать.
— Катя, ради Бога, не говори мне ни слова, чтобы когда появится статья, я не оказалась виновата.
Несмотря на напряжение, Джоанна и Катя попытались улыбнуться. Это была дежурная фраза Лиз, которую она говорила, когда сталкивалась с проблемой выбора. Все трое знали, что это не изменит ее решения.
Катя решилась. Не потому, что настал нужный момент, а потому, что она поняла: признаться не так страшно, как она себе представляла. Она нуждалась сейчас в поддержке. Убедившись прошлой ночью, что Джоанна ей сочувствует, Катя надеялась, что Лиз ее также не станет осуждать.
— Причина, по которой я так долго держала все в секрете… — Катя еще колебалась, но Джоанна ей подбадривающе кивнула, давая понять, что она на ее стороне. — У меня был роман не с мужчиной, а с женщиной.
Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Лиз не могла поверить.
— У тебя? С женщиной? Слушай, давай говорить серьезно.
Должно быть, сказалось нервное напряжение последних нескольких дней. Катя беспомощно засмеялась, и, заразившись ее смехом, Джоанна также истерически захохотала.