На пороге любви

Пик Лилиан

Мадам Хилари ласково подтолкнула ее к дверям и повела в салон. Франциз был здесь, и его улыбка ободряюще пригласила Клеон войти. Кроме него в салоне находились миссис Габриэлл и еще одна женщина. Как только глаза Клеон снова стали различать предметы, она узнала в женщине Карин Коннэр, одетую в очаровательное черное платье. Миндалевидные глаза Карин сузились, когда Клеон приблизилась к ней.

Клеон с удивлением заметила, как похожи женщины. Они, должно быть, были сестрами. Так и оказалось на самом деле, когда их представили Клеон.

Она была

готова к тому, что Эллис тоже будет здесь. Он сидел сзади, сложив на коленях руки, воплощенное самодовольство, и, казалось, приготовился развлекаться в ближайшие полчаса. Поворачиваясь то в одну, то в другую сторону по просьбе мадам Хилари, Клеон страстно желала, чтобы он оказался как можно дальше отсюда.

Следующей демонстрируемой моделью было белое, до щиколоток, вечернее платье. Его ткань содержала металлические нити, излучавшие едва заметный серебристый свет. Глубокий и дерзкий вырез доходил почти до талии, по которой шел серебряный пояс, откровенно подчеркивающий формы обладательницы платья.

Клеон никогда раньше не надевала подобных платьев, его соблазнительность и утонченность были ей не свойственны. Она вопросительно взглянула на Эллиса, чтобы понять, как он к этому относится, и едва уловимый ответ его глаз заставил Клеон смущенно опустить глаза. Она попыталась не думать о нем, а вместо этого, призывно улыбаясь, сосредоточиться на клиентке, которая, в конце концов, была здесь самой важной персоной.

После вечернего платья она показывала отделанный мехом лыжный костюм, затем последовали два дневных платья и элегантный серый костюм. Последней Клеон демонстрировала развевающуюся накидку темно-красного цвета, отороченную белым мехом.

Наконец все закончилось. В тихой комнате для переодевания она без сил рухнула в кресло. Пока Клеон надевала свои собственные вещи, ей было слышно, как в соседней комнате оживленно разговаривают. Мадам Хилари похвалила ее, а Ванда принесла кофе. Обе ушли, и Клеон осталась одна.

Теперь в салоне воцарилась тишина, и она решила, что все ушли. Наступила реакция, и Клеон была уязвлена до слез, чувствуя себя брошенной и ненужной тем, кому так старалась угодить. «Мне можно уходить», – подумала она и взяла свою сумочку.

В дверях послышалось движение, и она обернулась.

– Пойдемте выпьем, Клеон.

Она последовала за Эллисом через пустой салон.

– Я думала, что вы ушли вместе со всеми, – сказала Клеон.

– Они не ушли. Мы были в личных апартаментах моих родителей. – Они шли рядом, и он спросил: – Устали?

– Очень.

– Неудивительно. Вы отлично справились. Мой отец вами очень доволен.

– Его клиентка...

– Да. – Он улыбнулся. – На нее произвели большое впечатление одежда и девушка, показывавшаяся в ней. – Он посмотрел на Клеон. – Вы не на своем месте. Вы родились, чтобы демонстрировать моду, а не писать о ней. Вам не хватает только несколько дюймов роста... – Он провоцирующе улыбнулся. – Но вы восполняете это другим – например, настойчивостью и ораторским искусством, не говоря уж об откровенной

дерзости.

Она открыла рот, чтобы возразить, но они уже пришли в гостиную его родителей. Когда они вошли, Франциз обернулся. Он поблагодарил Клеон, пожал ей руку и подал бокал. Нэн Габриэлл похлопала по стулу, приглашая Клеон сесть рядом. Она не обладала безупречностью своей сестры, но у нее было нечто другое – теплота и живость, которые притягивали сильнее, чем красота Карин.

– Вам понравился мой новый гардероб, мисс Эстон? – спросила она. – Вы хорошо себя чувствовали в этих нарядах?

Клеон знала, что Эллис, стоящий рядом с матерью, будет прислушиваться к ее ответу и с радостью использует против нее любую фразу, сказанную ею об одежде, которая была чистейший воды «кутюр».

И тем не менее она ответила:

– Он мне очень понравился, миссис Габриэлл. Я бы хотела достичь такого же совершенства, когда делаю вещи сама. – Она взглянула на себя, слишком поздно осознав, что тем самым привлекла внимание к надетому на ней костюму. Клеон подняла глаза и встретилась взглядом с Карин; в глазах американки, как в большом зеркале, возвышавшемся над камином, отражался ее облик в самодельном костюме.

Клеон с вызовом встретила жалость в этих прекрасных холодных глазах и с тем же вызовом взглянула на Эллиса, но тот смотрел на Карин.

– Вы, должно быть, очень умны, – уронила миссис Ферс своим плачущим голосом. – Это довольно забавно, но я едва ли сумею проткнуть иголкой кусок ткани. А уж скроить платье...

– Вам не нужно об этом беспокоиться, миссис Ферс, – заметила Карин, – у вас такой муж, который обеспечит вас любым платьем, какое вам только захочется. – Карин, смеясь, обернулась к Эллису, и тот ответил ей улыбкой.

– Где вы живете, мисс Эстон? – спросила Нэн Габриэлл. – В Лондоне?

– У меня здесь служебная квартира, – ответила Клеон, – но вообще-то я живу в доме моих родителей.

– Вы хотите сказать, что вы не замужем? Такая милая юная леди, как вы...

Клеон услышала, как шевельнулся Эллис, и повернулась к нему, уловив усмешку.

– У меня есть э... парень, – сказала она Нэн Габриэлл. – Мы вскоре собираемся пожениться. Мы копим на дом.

– О, как это мило! – выпалила богатая наследница.

Чувствуя, что с нею просто забавляются, как с игрушкой, Клеон встала. Страницы заметок, которые ей нужно было подготовить, чтобы завтра утром выступить перед советом, скреблись в голове, как мыши в подполе.

– Простите, мистер Ферс, – обратилась она к Францизу, – но мне пора идти.

– Я отвезу вас домой, – сказал Эллис.

– В этом нет необходимости, мистер Ферс. – Но он не слушал ее.

Франциз поблагодарил Клеон еще раз, а миссис Габриэлл пожелала счастливого замужества.

– Мы больше не увидимся, я уезжаю в Штаты через несколько дней, навестить родителей. – Она рассмеялась. – Мой муж – он англичанин – дает мне на это только месяц и говорит, что если я задержусь, то он приедет и похитит меня.