На развалинах мира
Шрифт:
Угар не возражал – усиливающееся тепло вконец достало бедного пса и он, несмотря на буйство природы, вынужден был отсиживаться в прохладе подвала. Его линька запаздывала, а в такой мощной и густой шерсти высидеть на солнце даже час, было просто мукой. Скоро собаку было не узнать – Угар резко потерял в объёме, став куцым и смешным. Зато рельефно вырисовались могучие мышцы, перекатывающиеся под кожей.
К началу следующей недели к нам наведался Белая Сова с Зорькой. Дина осталась в землянке, она недавно переболела, и кашель её никак не отпускал. Белая Сова надеялся, что тепло, наступившее окончательно, все же поставит её на ноги. С ней осталась Старая – жена Косматого Медведя, взявшая на себя все заботы по уходу,
– Всё ли хорошо в доме моего брата, которого пока зовут Дар?
– У нас всё в порядке, мой брат, Белая Сова. Но может быть, тебе будет проще обращаться ко мне более просто?
– Нет, мой друг, с таким многообещающим именем – Дар. Я отказался от прошлого и не хочу больше вспоминать о нём. Началась новая жизнь, которую я ждал всегда. Нет моей вины, что она началась так… и я не хочу быть тем, кем был раньше. В этой жизни мы все стали новыми людьми, и пусть новые имена, отражающие нашу сущность, сопутствуют нам в новом пути. Но я пришёл не спорить с тобой…
Я еще раз затянулся, давая ему возможность передохнуть и собраться со словами. Элина незаметно добавила мяса в его тарелку, и – дорогое угощение! – налила в чашку Зорьки яблочного сока из распечатанной вчера банки. Та благодарно улыбнулась, а, отпив и ощутив вкус, охнула от восторга. Сова недовольно поглядел в её сторону. Он принял у меня из рук свою трубку, опять затянулся, и, выпустив длинную струйку дыма, сказал:
– Так как дела в… этом стойбище людей, живущих в городе мертвых?
– Мы встречаем наступившие дни с радостью, мой друг! Лето!
– Я всегда надеялся на это. И верил, что мои надежды не напрасны. Но наша радость не может быть такой полной, как твоя… Тихая Вода продолжает кашлять и бьётся в жару по ночам. Я испробовал всё, что могло бы помочь. Ты говорил как-то, что имеешь среди своих припасов лекарства… Я прошу тебя помочь нам. Но Белая Сова знает свой долг, и он пришёл не с пустыми руками.
Он стрельнул глазами в сторону Зорьки, и та, сорвавшись с места, принесла мешок, с которым они пришли.
– Я убил этого зверя десять ночей назад. Моё копьё попало ему в глаз и не повредило шкуры. Это наша плата за лекарства, если ты согласишься её принять!
Зорька расстелила перед нами великолепную шкуру. Почти вдвое больше, чем шкура овцебыка, синевато-чёрного цвета, прекрасно выделанная – почитателю индейского образа жизни надо отдать должное! – с мягким переливающимся мехом и без единого изъяна по всей своей величине. Из неё могла бы получиться очень хорошая куртка на зиму для одного из нас, а то и двоих, или одеяло – для всех. Мои девчонки охнули – новая жизнь давно заставила их пересмотреть бывшие ценности – и в четыре руки начали поглаживать и ощупывать лежащее перед нами великолепие. Вряд ли они бы так радовались, принеси Сова набор очень дорогой косметики, если бы он у него был… Я тоже восхищённо присвистнул.
– Да… Белая Сова – умелый охотник! Твоя добыча многого стоит. Но ещё больше стоит сам охотник! Но ты ошибся, мой друг… я не стану
И Элина, и Ната уставили на меня свои удивлённые глаза. Но прежде, чем они стали негодующими, я продолжил:
– Эта шкура принадлежит тому, кто её добыл. Либо – его женщинам. А лекарства я тебе дам и так. Я не могу допустить, чтобы Белая Сова, считающий себя потомком индейцев, мог подумать, что его друзья могут отказать ему в помощи! И для этого им не нужно никакой платы… Или я не прав?
Последнее больше предназначалось для моих женщин. Элина согласно кивнула, а Ната, вздохнув, отодвинула шкуру от себя. Зорька вопросительно посмотрела на своего мужа. Тот, несколько нахмурившись, надолго замолчал, продолжая курить свою трубку.
– Мой друг больше не хочет предложить мне трубку согласия? – я решил помочь Сове.
В любом случае, отпускать их без лекарств было нельзя. Я не без оснований опасался, что гордость индейца может заставить его покинуть подвал, уйдя с пустыми руками… Однако, Белая Сова, тяжко вздохнув, передал мне трубку со словами:
– Белая Сова должен стыдиться своего поступка… Его друзья – больше друзья, чем он сам. Но теперь мы не можем уйти и забрать её с собой! – он ткнул ногой в шелковистый мех Белая Сова просит простить его неразумные слова о плате… Пусть эта шкура будет подарком твоим жёнам!
Я понял, что Сова сказал более чем достаточно. Но мой ответ предвосхитила Ната.
– Мы всегда рады видеть наших друзей, семью Белой Совы! И мы, – она толкнула локтем Элину С благодарностью принимаем этот щедрый дар! По законам, которым живёт семья индейца… и которые могут совпадать с нашими, семья Дара вправе, и в знак дружбы, хочет преподнести подарок женщинам, которых знает как жён нашего друга. Ты не будешь против? – не выдержав выбранного тона, Ната в конце рассмеялась, фамильярно коснувшись Совы рукой.
Тот только развёл свои в стороны в знак согласия. Ната переглянулась с Элиной, и последняя с заговорщическим видом скрылась в полутьме подвала. Она быстро вернулась, неся на вытянутых руках корзинку, наполненную клубками с шерстью – одной из двух, тщательно сберегаемых Элиной. Но сейчас я не заметил и тени сожаления на её лице – девушка очень просто передала свою ношу зардевшейся и благодарившей её Зорьке. Ната добавила несколько банок сока и варенья, пожертвовав нашими запасами. Мы вместе перебрали лекарства и отложили в полотняный мешочек те, которые посчитали необходимыми для лечения больной. Кроме этого добавили и некоторые другие – на всякий случай. Зорька преподнесла ответные дары – запасы трав из прерии, уже высушенные и истолченные до порошкообразного состояния. Наши гости остались на ночлег – они дошли до нас только к обеду, и, за беседой, мы не заметили, как стало смеркаться. Мы устроили их там, где раньше была постель Элины. Индеец, которого, очевидно не смущало наше присутствие, многозначительно обнял молодую девушку, и полночи оттуда доносились приглушенные вздохи и стоны, говорившие о том, что там происходит… Мне оставалось лишь позавидовать Сове – я не мог поступать так же, убежденный в том, что подобное должно быть все же скрыто от посторонних глаз и ушей. И все же, понимая, что означают эти всхлипы и шепот, я привлек к себе Нату, и она, чувствуя, что я весь горю желанием, тихо и молча спустилась к моим ногам…
На утро, смущенный и вымотанный, с покрасневшими глазами, я и мои подруги, простились с Совой и Зорькой, передав приветы и благие пожелания Дине и Старой. Старуха тоже передавала мне привет, что показалось нам странным, так как я почти не общался с ней. Но Сова развеял эту загадку просто.
– Дар – будущий вождь прерий. Это предопределено судьбой. Стара – вещая… Она знает это и выражает знаки внимания человеку, еще не получившему имя. Она сказала так: "Когда человек из мертвого города, получит имя, достойное вождя – он станет им!"