На развалинах мира

Вольный Владимир Александрович

По-видимому, Ната всё поняла по моим глазам. Она встала с колен, отпустив слишком тяжелого для нее щенка, и поправила спавшую прядь волос.

– Идём! Я буду идти быстро… а если отстану – не жди!

Я покачал головой:

– Я тебя не брошу.

– Идём! – она решительно схватила меня за рукав и сделала несколько шагов вперед. Щенок, некоторое время мешавшийся под ногами, быстро понял, что мы не настроены к играм и, по-деловому, почти не отвлекаясь, затрусил впереди нас. К вечеру – перерыв был только на краткий отдых – мы дошли до берега озера Гейзера. Видимость ухудшалась с каждой минутой и, как ни рвался я домой, пришлось устраиваться на ночлег. Едва мы опустились на землю, как Ната в изнеможении повалилась прямо на спину. Она ни единым словом не высказала своей усталости днём, крепясь изо всех сил, но сейчас просто мгновенно уснула, не обращая внимания даже на холод. Я поднял её почти невесомое тело на руки и отнёс к естественному укрытию – завалу

из нескольких упёршихся друг в друга плит. Потом перетащил туда и наш нехитрый скарб – остатки веревки и оружие. Я тоже чувствовал себя выбившимся из сил. До подвала оставалось часа четыре, ходу – около шести километров – и их не стоило преодолевать ночью. Теперь я уже стал побаиваться развалин – что, если непрошеные гости появились из-за реки? Щенок тоже притомился и пристроился возле Наты, свернувшись в клубочек. Он как-то сразу её признал, и мне невольно пришло на ум воспоминанье о том, каким он был диким, в первые минуты, когда я его нашёл, после того, как убил его мать… Ната во сне прижала его к себе, тот взвизгнул, но не отстранился – вместе им было теплее. Мне оставалось только позавидовать… Сон меня не брал, не смотря на усталость. Тревожили мысли о том, что мы можем найти завтра там, где я так надеялся отдохнуть от этого похода.

Через мгновение у меня похолодело на сердце – Отчаянный, нечеловеческий крик, прорезал ночную тьму и пропал, унесясь эхом вдоль берега спокойного в этот момент озера. Ната вздрогнула и сразу приподнялась на локте. Щенок уже стоял на всех четырёх лапах, и, вздыбив шерсть, глухо заворчал на тот берег.

– Что это? – Ната спросила шёпотом, почти не разжимая губ.

Я пожал плечами. Ничего подобного мне не доводилось слышать до этого никогда. Хотя всяческих криков и рычания за последний месяц слушать пришлось не единожды. Ничего человеческого в этом вопле не было, а зверь мог оказаться какой угодно…

Ната показала глазами на щенка. Тот весь подобрался и снова заворчал.

– Тихо, Угар, тихо…

Я недоумённо оглянулся на Нату, потом согласно кивнул: девушка сделала единственно правильное решение – рычание щенка могло привлечь к нам внимание со стороны того, кто издавал эти зловещие звуки. Имя для пса она произнесла непроизвольно – подпалина на его боку весь день маячила у нас перед глазами… Щенок нехотя смирился, оглядываясь на тот берег и скаля острые белые зубы. Ната погладила его по голове, и тот снова прилёг рядом с ней, впрочем, не выказывая больше никаких признаков сна.

– Что это… могло быть? – Ната тихонько повторила свой вопрос.

Вместо ответа я придвинул к себе лук и положил на древко стрелу. Что бы это не было – встреча с ним не могла оказаться дружелюбной… Слишком частые схватки этих дней уже дали достаточное представление о том, что всего рычащего и кричащего следует опасаться и избегать. Остаток ночи прошёл спокойно. Больше ничто не тревожило нас до той самой поры, пока белесый сумрак не начал сменяться чуть более светлым. День и ночь давно почти не отличались друг от друга, но, по прошествии почти трех месяцев, после катастрофы, разница между утром и вечером стала более заметна.

Через развалины мы перешли быстро – мне всё время казалось, что здесь, в знакомой местности, на нас никто не посмеет напасть. Впрочем, так оно и вышло – ни я не чувствовал угрозы от окружавших нас камней, ни щенок, спокойно и уверенно бежавший впереди нас. К холму, под которым находилось моё убежище, мы подходили с величайшими предосторожностями. Я знаками указал Нате укрыться и, притянув к себе щенка, осторожно направился к лазу в пещеру. Возле входа, шагах примерно в десяти, я отпустил его на землю и легонько подтолкнул ладонью. Пёс сразу понял, что от него требуется, и так осторожно приблизился к отверстию, что я сразу подумал – мы здесь ни одни!

Угар – я уже мысленно стал называть его так вслед за Натой – на брюхе вполз в чернеющее отверстие и некоторое время я больше ничего не видел. Потом в проходе показалась его большая голова, и он призывно тявкнул. Потом, обсуждая с Натой его необычайную сообразительность, мы поразились, что он всё сделал так, как от него требовалось. Но в этот момент я воспринял его поведение как должное, и незамедлительно последовал приглашению.

В подвале никого не было, хотя присутствие постороннего наблюдалось повсюду. Все мешки с продуктами, все банки – всё было разбросано на полу и валялось в полнейшем беспорядке. Светильники были перевёрнуты и масло, вытекшее из них, впиталось в бетон, образовав грязные тёмные пятна. На всём присутствовали отметины от укусов. Внимательно рассмотрев следы, отпечатавшиеся на полу, и царапины от когтей на ящиках – я уже не сомневался в том, что это именно когти – я пришёл к выводу, что здесь побуянил наш щенок, так нерасчётливо оставленный мною за сторожа. Однако, весь вид Угара, злобно рычащего на всякие следы, заставил меня в этом усомнится. Пёс кинулся куда-то в угол и выволок громадный кусок чёрно-бурой шкуры. По всему подземелью разнёсся тошнотворный запах – это оказалась придушенная и наполовину обглоданная тушка крысы.

Но какой была эта крыса! Чуть ли не впятеро больше своих собратьев, с более укороченной мордой и двумя резко торчащими в стороны клыками – именно клыками, а не резцами, как у нормальных крыс. Лапы, неестественно вывернутые внутрь, более длинные, чем задние, так же заканчивающиеся массивными когтями – по пять на каждой лапе! Шкура очень жёсткая и колючая на ощупь – мне пришлось, преодолевая омерзение, взять её за холку и, поискав глазами уцелевший от разгрома мешок, бросить её туда. Брюхо твари было распорото, словно ножом, и её внутренности вывалились наружу. Зловоние стало настолько нестерпимым, что я поспешно выбежал наверх, зажимая нос ладонью. Угар ухитрился выскочить раньше меня, хотя ещё секунду назад стоял позади – видимо его чувствительное обоняние, куда более сильное, чем моё, тем более не смогло вынести этого жуткого запаха…

Ната поодаль, почти сливаясь в тени плит с холмом, молча ожидала результатов нашей разведки, в который раз поражая меня своим терпением – не каждая женщина способна спокойно ждать в такие минуты, ничем не выказывая своего присутствия. Я жестом позвал её к нам. Она быстро подошла и только глазами спросила меня:

– Как?

Я выдохнул:

– Терпимо. Там никого… нет. Но были крысы. Или, вернее, что-то вроде того. Одна. Только она не такая, как те, которых мы с тобой уже встречали. Очень отличается по виду, и… какая-то, не совсем нормальная. Не такой формы, что ли… Она там, внизу.

Ната испуганно дёрнулась:

– Крыса?

– Мёртвая. Не бойся. Но убили её не мы. Может быть, – я указал на щенка Её придушил Угар.

Ната приподняла глаза, услышав, как я назвал щенка, потом согласно кивнула.

– А может, и не он. Она крупнее его, и на вид гораздо сильнее. В любом случае, она дохлая и жутко воняет. Я положил её в мешок, но вынести её наружу не смог из-за запаха. И потом, если её вынести, то запах будет здесь – и тогда, тут соберутся все крысы, если они есть, на падаль.

– Её надо зарыть?

– Да. И быстро.

Ната, ни о чём больше не спрашивая, сняла с плеч моток каната и, поискав глазами, выбрала место. Она быстро убирала попадавшиеся ей под руки камни и песок, не обращая внимания на то, что они оставляли ссадины и царапины на её коже. Отстранив её в сторону, я принялся рубить промёрзлую землю топором. Ната некоторое время молча смотрела на меня, а потом тихо произнесла, указывая рукой в сторону:

– Можно просто сбросить в яму…

Я хлопнул себя по лбу… Как я вновь спустился вниз, предварительно обмотав лицо, как подбирал с пола останки мёртвой крысы – лучше не вспоминать… Казалось, меня самого вывернет наизнанку. Даже после того, как я, не жалея воды и тряпок, оттёр все дурно пахнущие следы и пятна засохшей крови – запах падали преследовал меня ещё долгое время. Ната ждала снаружи – я не хотел, чтобы она видела, чем я занимаюсь. Почему-то, мне хотелось, чтобы подвал ей понравился… В конце концов, с уборкой было покончено, и я, выбравшись наружу, улыбнулся и жестом пригласил её внутрь. Однако всю торжественность нарушил Угар. Он всё крутился промеж наших ног, и так запутал уставшую и обессилевшую девушку, что та оступилась, и, потеряв равновесие, начала заваливаться набок. Я успел подхватить её на руки. Ната доверчиво прижалась ко мне, и меня вновь смутил взгляд её темных глаз – какой-то покорный и вопрошающий… Не спуская её с рук, я пригнулся и, почти на коленях, внёс её внутрь. Предварительно зажженные мной светильники – я опять установил их на прежние места – освещали подвал ровно, позволяя рассмотреть всё достаточно хорошо. Я мягко опустил Нату на ноги. Она тихо выдохнула, в немом восторге созерцая все богатства подземелья: – многочисленные ящики консервов, стеллажи с соленьями, герметичные упаковки с различными мясными и колбасными изделиями, множество бумажных и полиэтиленовых пакетов с крупами. Хоть мне и показалось вначале, когда я вслед за Угаром проник в подвал, что многие припасы безнадёжно испорчены – всё оказалось в гораздо лучшем состоянии, чем от первого впечатления – видимо крыса действительно получила смертельную рану в схватке с псом и не сумела ничего толком перепортить. Как бы там не было, хоть всё и было перевернуто и разбросано по всей пещере, но именно беспорядком всё и ограничилось.

– Так не бывает…

Она всхлипнула и в немом восторге посмотрела на меня. Я развел руками:

– Убедись сама. Потрогай все руками – чтобы удостоверится, что не мираж.

– Не мираж, – она сразу согласилась Миражи не бывают в подвалах. Но это… похлеще любого миража!

Я ее понимал. Нечто подобное испытал когда-то я сам, в тот день, когда впервые проник сюда, и увидел те богатства, обладателем которых стал, спустившись в это отверстие…

– Я разожгу очаг. А ты пока, осмотрись. Походи по подвалу, привыкни. Он достаточно большой – может, даже слишком. Это как замок – только в одной плоскости. Здесь много помещений – секций – и все они, чем ни будь, заполнены. Жаль, многое отсутствует. Но, по сравнению с тем, что сейчас наверху… никакие деньги не заменят того, что имеется здесь! Ты сама в этом могла убедиться!