На скосе века

Коржавин Наум Моисеевич

Сейчас распевают С девчоночьих лет: — Она Его любит, А Он Её — нет. …Да, Он — её знамя, Она — его мёд. Ей хочется замуж, А Он — не берёт. Она бы сумела Парить и пленять. Да Он не охотник Глаза поднимать. И дать Ему счастье Не хватит Ей сил: Сам призрачной власти Её

Он лишил… …Всё правда. Вот песня Сегодняшних дней. Я сам отдаю Предпочтение ей. Но только забудусь — И слышу в ответ: «Он любит Её, А Она Его — нет». И вновь повторяю, Хоть это не так, Хоть с этим не раз Попадал я впросак. Ах, песня! Молчи, Не обманывай всех. Представь, что нашёлся Такой человек. И вот Он, поверя В твой святочный бред, Всё любит Её, А Она Его — нет. Подумай, как трудно Пришлось бы Ему. Ведь эти пассажи Ей все ни к чему. Совсем не по чину Сия благодать. Ей тот и мужчина, Кому наплевать. Она посмеётся Со злостью слепой Над тем, кто Её Вознесёт над собой. Иль встанет с Ним рядом, Мечтая о том, Как битой собакой Ей быть при другом. А этот — и в страсти Он, видимо, слаб… Ведь нет у Ней власти, А Он — Её раб. Вот песня! Ты слышишь? Так шла бы ты прочь! Потом ты ему Не сумеешь помочь. А впрочем, что песня? Её ли вина, Что в ней не на месте Ни Он, ни Она, Что всё это спорит С подспудной мечтой И в тайном разладе С земной красотой… Но если любовь Вдруг прорвётся на свет, Вновь: Он Её любит, Она Его — нет. Хоть прошлых веков Свет не вспыхнет опять, Хоть нет дураков Так ходить и страдать. Он тоже сумел бы Уйти от Неё, Но Он в Ней нашёл Озаренье своё. Но манит, как омут, Её глубина, Чего за собой И не знает Она. Не знает, не видит. Пускай! Ничего. Узнает!

Увидит! — Глазами его. Есть песня одна И один только свет: Он любит Её, А Она его — нет. 1962

* * *

Могу в Париж и Вену. Но брежу я Москвой, Где бьётесь вы о стену, О плиты головой, Надеясь и сгорая, Ища судьбы иной. И кажется вам раем Всё то, что за стеной. Где, все сместив оценки — Такие времена, — Я так же бьюсь о стенку, Хоть стенка из говна. 1980

Песня отдельной лейб-казачьей сотни неизвестного эскадрона

У озёр лесных биваки, Молодецкие атаки, Дым скрывал зарю. В Новом Хемпшире [9] мы жили, Славно, весело служили Батюшке-царю. Батюшке-царю.

9

Нью-Гемпшир — штат на северо-востоке США. Русских фортов, в отличие от Тихоокеанского побережья, там никогда не было.

Но настала та минута, Паруса вовсю надуты, Грузим пушки в трюм. Здравствуй, Дон! И здравствуй, Терек! Покидаем дальний берег И плывём в Арзрум. И плывём в Арзрум. Что ж вы, братцы лейб-казаки! Иль впервой менять биваки? Так о чём тужить? Что за страх — края чужие! Раз мы войско, мы в России, Где б ни вышло жить. Где б ни вышло жить. 1982

* * *

Горожане в древнем городе Содом Были заняты развратом и трудом. Рос разврат и утончался… И всегда С ним росла производительность труда. И следил всё время строго их Сенат, Чтоб трудом был обеспечен их разврат. Телевидение в городе Содом Просвещение вносило в каждый дом. Дух Прогресса всех учило постигать: Наслаждаться, но расплаты избегать. Пусть кто хочет превращает в матерей Их одиннадцатилетних дочерей. Что пугаться? — были б в деле хороши! В том и жизнь. И нет ни Бога, ни души. Наслаждайся!.. А к вакханкам охладел, — Есть в запасе свежесть юношеских тел. Что там грех — забвенье смысла и лица Перед скукой неизбежного конца? Все ли думали так в городе Содом? Может быть… Да кто расскажет нам о том? Остальные ведь молчали — вот напасть! — В ретрограды было стыдно им попасть… И от всех, кто прямо чтил не Дух, а плоть, Их потом не отделял уже Господь.