На сопках Маньчжурии
Шрифт:
— Слухаю! — Ступа недоумённо вертел головой: как могло произойти, что коробочка исчезла?..
После очередной ездки Опанас завернул в оперпункт «Смерша». Беседа с Фёдоровым заняла не больше пяти минут.
Вечером Ступа отпросился у взводного: проведать приятеля перед праздником. Доложил он и о наказании.
— Тебе, Ступа, игрушки, а дело-то серьёзное! — насупился взводный. — Из «Смерша» про тебя спрашивали, старший лейтенант.
— «Смерш» сам по соби, а я — сам по соби!
Кирея он застал дома. Тот — шматок сала на стол. Бутылка нашлась. Краюха
— Чёрт попутал! — хохотал Кирей, оголяя свои стальные зубы. Крючковатыми пальцами скрёб свою шею. — Сказки да и только!
— Тоби сказки, а мэни — «Смерш»!
— Унтер, а труслив! — Кирей прятал свои кабаньи глазки, смачно пережёвывая шкурку сала. — Примерещилось тебе, товаришок!
— Своим очам не верить? — Ступа налил себе в кружку.
— И старшина не страшен? — поддел Кирей.
— Ось, бачишь? — Опанас потряс карман гимнастёрки. Там пересыпались сухие кедровые орешки. — Твоя наука, друже!
— С праздником! — Зверев первым поднял кружку.
Выпили. Закусили. Кирей нервно похохатывал. Маленькие глазки втягивались в складки припухших щёк.
— Три к носу — всё пройдет, Опанас!
В сыром хвойном климате Распадковой Кирей начал отекать. «От живота, наверное!» — успокаивал он встревожившихся стариков, а сам с опаской смотрел утрами на себя в зеркало: одутловатость не уменьшалась! Руки покрылись красными точками. Врачебной помощи он боялся. Уходить обратно в Харбин? Тачибана отправлял провалившихся агентов на дно Сунгари!
— Чого ты, Киря, поправился, чи шо? — Опанас заметил опухлость Зверева. — На стахановских харчах?
— Родина не забывает своих героев! — Зверев выцедил из кружки остаток водки. — Слушай, а как «Смерш» узнал про тебя?
— Побачив коробку, найперше позвал сержанта Дубаева.
— Специалиста нашёл!
— Так вин под Москвой минёром служил.
— Тогда, конешно… Говорят, у вас пожар случился?
— Искра с паровоза! Обошлось без взрыва — пожарники успели погасить вагон… Да, кореш, про тебя Фёдоров пытал.
— Это кто? — насторожился Зверев.
— Особист наш, капитан.
— А я при чём? — Голос Зверева отвердел, наливаясь тревогой.
— Я кажу ему: гарный хлопец!
— А он? Ему-то зачем я понадобился?
— «Смершу» до всех дело — такая служба! Ну, друже, пора!
Выпили посошок. Зверев проводил Ступу за ворота. Прислушался, как под ногами Опанаса поскрипывал снег. Метались мысли: засвечен! Если следили, то видели, как он снимал «липучку» с топливника, — провал! Возможно, обнаружили следы от машины в тайге?.. Нечистый попутал припереть мину сюда, на квартиру. Как не пофартило! Мина была пристроена им незаметно. Завёз бы Опанас на базу. Надо же случиться задержке на подъёме! И похвалил себя за предусмотрительность: проследил за рейсом. Вскоре Зверев покинул домик в поселке НСЧ. Он нёс мину в сарайчик Заиграевой — решил повременить: пусть уляжется суматоха после пожара! И этот интерес особиста. Он пропустил время связи с Харбином на прошлой неделе. А сегодня под утро его сигнала ждут хозяева…
Голощёков
— Не бросился бы наутёк! — тихо сказал Фёдоров. — Надёжная ли засада у стариков!?
— Будь спок, капитан! Научились кое-чему.
Ждали сигнала Петьки. Он должен был задёрнуть занавеску, как только не известный ему гость переступит порог сенец.
Гнало и гнало позёмку. Гасли огни в избах. На окраине посёлка горланили песню — кто праздничку рад, тот накануне пьян!
— Не мог он пропустить мимо ушей обмолвку Опанаса насчёт «Смерша»! — маялся в напряжении Фёдоров. — Засуетится ли?..
— Засуетится! — Голощёков переминался в валенках.
Вот взметнулась палка из-за угла избы: гость в сарае! Фёдоров поправил на рукаве красную повязку — комендантский патруль! Приосанился Голощёков. Из сумерек выдвинулся Васин в шинели. Серая шапка с опущенными ушами…
Забелела занавеска на окне Заиграевых. Троица поспешила в избу.
— Извините, хозяева! — Климент Захарович шагнул в прихожую.
Вошедший минутой раньше Зверев не успел расстегнуть брезентовый плащ и опустить мешок на пол. Васин продвинулся вперёд, отрезая гостю путь к окну.
— Зажгите свет, пожалуйста! — попросил он. Агриппина Петровна, обмершая от страха, щёлкнула выключателем.
— Военные у вас квартируют? — Голощёков очутился за спиной Зверева.
Агриппина Петровна рухнула на колени, теряя соображение. Она боялась за Петьку. Зверев прожигал её кабаньими глазками.
— Чего перепугалась, хозяйка? Нет так нет. — Васин притёрся к Звереву — тому руки не поднять.
— А ваш документ, гражданин! — Голощёков тронул Зверева за плечо.
— Можно. — Зверев пошевелил рукой. Пухлое лицо в напряжении. В голове сумбур. Ждали или случайная проверка? Рука вспотела, сжимая рукоять маузера. Двоих вояк пришьёт в два мига!
— Ти-ихо-о! — Строгое предупреждение за спиной. Лейтенант Сидорин перехватил руку Зверева. Фёдоров вырвал маузер.
— Руки на затылок! — потребовал Васин.
Зверев локтем ударил Фёдорова в пах. Смел с дороги Петьку. Сунул кулак в подбородок Сидорина. Плечом высадил оконную раму и вывалился наружу. Комната наполнилась клубами заснеженного воздуха. На беглеца кинулся сержант Дубаев. Вслед за Зверевым выпрыгнул Сидорин. Помог скрутить Кирея.
К усадьбе подкатил газогенератор. Группа захвата и задержанный поместились в кузове.
— Допрашивать немедленно, пока не опомнился! — распорядился Васин по прибытии в оперпункт.
Зверев вёл себя уверенно. В длинном офицере он признал капитана, о котором трезвонил Опанас.
— Зверев Кирей Сергеевич? — Семён Макарович держал перед глазами справку. — 1898 года рождения?
— Там всё написано. — Зверев потирал ладонями колени, стригая острыми глазками по комнате.
— Это ваша медицинская справка об освобождении от призыва в Красную Армию? — вмешался Васин.