На сопках Маньчжурии
Шрифт:
— Вы не слушаете меня, капитан! — Васин подтянул к затылку короткий воротник пальто. — Что главного отметили вы в рассказе Пети Заиграева?
Семён Макарович, застигнутый вопросом врасплох, заговорил о подозрительном поведении неизвестного, о его приметах.
— Малое же вы, капитан, уловили! — перебил его майор. — Неизвестный ходил в том месте, где прежде брусники было навалом. Вам ясно?..
— Возможно…
— Какой же вывод? Он на поверхности! Человек из бывших местных. Тут давно не был. Про лесные пожары не знает. Не исключено,
— Записка наивна, как дважды два — восемь! А насчёт замеченного в тайге, может, ищейку пустить? Местная милиция поможет.
Васин отмахнулся: агент не из простаков!
— Разрешите, товарищ майор? — В комнату вошёл Голощёков.
Васин в упор разглядывал его.
— Начальство, понимаешь, в поте лица надрывается, а подчинённые чем заняты, если не секрет?
— Не был извещён Читой! Отсутствовал во вверенном мне гарнизоне. Выявлял классово-чуждый элемент в селе Сотниково.
— В районе Распадковой замечен подозрительный мужчина лет за пятьдесят. Хромает на правую ногу. Рыжеватый. Плотного сложения. — Васин подробно описал таёжника, встреченного Петей Заиграевым.
Голощёков быстро чиркал карандашом в блокноте.
— Позвольте, товарищ майор… — Уполномоченный «Смерша» потрогал свои пухлые щёки. — В Сотникове проговорились… Хм-м… Позвольте, когда ж это было? Да, суток трое назад какой-то не местный мужик побывал в селе, интересовался Агриппиной Кузовчиковой. Дом её забит…
— О хромоте не упоминалось?
— Не обратил внимания. Виноват!
— Немедленно возвращайтесь в Сотниково! Всё разузнайте и завтра утром доложите. Насторожите своих помощников!
— Есть узнать и доложить! — Голощёков чётко повернулся через левое плечо и скрылся за дверью.
— Слушайте, капитан, не даёт покоя утечка данных по Распадковой. — Васин снова закашлялся. Измождённое лицо покраснело. Фёдоров твёрдо решил: баньку организовать!
— Как в части с разговорами по телефону? — продолжил Васин, вытирая губы платком. — Небось, ля-ля-ля?
— Притормаживаем говорливых! А с этой «овощной базой» — посмеиваются командиры!
— Деза не отменяется, капитан! Что ж, Семён Макарович, зови Петьку. Прогуляемся по тайге! — Васин бодрился, хотя простуда клонила его в постель.
Солнце перевалило за полдень. От сосен тянуло смоляным духом. Кедровки кричали.
Петька опередил взрослых, чтобы не миновать скрытый поворот к грибным местам.
— Очень уж добрые глаза у лейтенанта Сидорина, — отвечая на свои мысли, промолвил Васин, придерживая ход и утихомиривая сердце.
— Васильковые глаза всегда добрые, поверьте, Климент Захарович!
— Наивность, капитан, в контрразведке — беда! Доброта не самое лучшее свойство.
Фёдоров, сам ходок первой руки, едва поспевал за майором. Старался понять: «Чем не понравились Васину глаза лейтенанта? Откровенные, не замутнённые мудростью возраста. Разве это беда? Беда, если в глазах льстивая преданность и бездумность
— А какая оценка глазам Голощёкова, товарищ майор? — спросил Семён Макарович.
— Понял вас, капитан! — Васин привалился спиной к сосне и в глазах его запрыгали чёртики. — Не можете простить ему сообщение о том, как вы с курьерской скоростью вкатили на Распадковую?.. Он не желал вам насолить, ей-ей. Просто, он понимает нашу службу прямолинейно. С годами останется в нём сухой служака, скажем, как ваш покорный слуга…
— Не могу согласиться! Есть в нём что-то, в моём понимании, от иезуита!
— Эк, куда хватил!
Петька издали подал сигнал: приближаемся!
Фёдоров огляделся, чтобы запомнить местность. В споре с Васиным, брать или не брать охрану, он не взял верх и теперь, увидя сумеречный бор, пожалел о своей покладистости — самое подходящее место для засады!
Почти до заката солнца обследовали мрачный, заросший кустарником Гадючий овраг. Шарили в пещерках, образованных водополом в ливни, под размытыми кореньями на склонах.
Васин, облепленный паутиной и сухой листвой, был неутомим. Покашливание выдавало его путь. Майор всё ещё не мог принять всерьёз свидетельства Петьки Заиграева. Хотя в чём-то его рассказ подтверждался сведениями, переданными из Читы по телефону.
— Гляньте-ка, Климент Захарович! — Фёдоров стоял над большой промоиной в зарослях мелких сосенок. Васин увидел свежие следы. Вмятина от каблука скособочена, подошва со стёртыми рубчиками.
Ливневым потоком вывернуло старую осину — образовалось углубление у корней. Натоптано без остережения. Валежник отброшен. Что-то было спрятано.
Петька кинулся туда первым.
— Осторожно! — крикнул Фёдоров.
Ямка была пуста. Земля уплотнена чем-то тяжёлым, чего там теперь не было. Вокруг — следы резиновых сапог.
Васин вытер обильный пот с лица. Присел на колодину. Не в его состоянии одолевать крутые склоны!
— Неизвестный наблюдает за нами и хохочет от души! — Фёдоров улыбался. На его зарозовевшем лице были следы пыли.
— Что ж тут смешного?! — Васин в замешательстве оглядывал крутые берега оврага. — Не его ли послание обнаружил Дубаев?
Петька метался по буераку, стараясь выискать что-либо подозрительное. В душе он ругал и Фёдорова, и его штатского начальника. Послушался бы сразу, перехватили бы шпиона!
— Не попробовать ли, товарищ майор, пустить собаку? — спросил Фёдоров.
— Видите же, махорка рассыпана!
Петька встрепенулся: «Майор!». Разве же он не на службе, что без формы? Уж майору-то положено быть решительным и догадливым, не в пример капитану Фёдорову.
Из леса возвращались с первыми сумерками. Молчаливые. Нахмуренные. Усталые.
— Я читал: есть ищейки — даже махорка им нипочём! — Петька едва поспевал за Васиным.
— Химический порошок, футболист, собьёт с толку любую овчарку.