На сопках Маньчжурии
Шрифт:
Нина облизала сухие губы и пошла назад. Тело ее отяжелело. Она с трудом шагала по каменистой дорожке. Не видела ни дорожки, ни поля, ни глиняных стен перед собой. Она была уничтожена несчастьем: Николай приглашал к своему столику красивую кафешантанную девицу? Значит, значит…
— Нина! — окликнула Катя.
— Ничего, ничего, — торопливо заговорила Нина, — хорошо, что ты рассказала, спасибо… да, да…
Утром она решила проситься на перевалы. Петров уступил ее настойчивости. Нилов пожал плечами
— Поезжайте, только не повторяйте ошибок, допущенных вами в ущелье по дороге в Мадзяпу. Помните, санитар выносит раненых с поля боя только при благоприятных обстоятельствах. То, что вы перевязывали раненых в ущелье под огнем, — недопустимо. Понятно?
— Я, господин главный врач, с этим не согласна, считаю, что нужно делать наоборот. Доктор Петров тоже считает так…
— Ваш доктор Петров всегда все считает и делает наоборот. У нас есть устав, извольте ему следовать!
… Горшенин и Нина отправились в Восточный отряд, который ввиду предстоящего ему решительного боя начальник санитарной части армии укреплял медицинскими силами.
В отряде Келлера, нагруженные сумками и пакетами, они шли по лесной тропинке между палатками и шалашами. Никогда Нина не видела таких старых дубов. Могучие узловатые корни не уходили в землю, в глубину, во влажную сочную черноту — по сопкам земля лежала тонким слоем, — а исполинскими руками оплетали камни и скалы. Огромные стволы как-то очень уж напоминали мускулистые тела; неожиданные наросты рисовали воображению великанские носы, губы, уши.
Лес напоминал иллюстрацию к Дантову «Аду».
Вода в ручьях была сладка и вкусна. Горшенин сорвал оранжевую лилию и поднес Нине.
— Куда мне! У меня и руки заняты.
Но опустила свертки и прикрепила цветок у левого плеча, От этого приношения ей стало невыносимо грустно. «Еще этого недоставало», — подумала она, чувствуя, что готова заплакать.
23-й полк, куда они были прикомандированы, расположился среди скал. По скалам взбирался дубняк, чертово дерево. Широкими кругами, точно пятнами, распластывался виноград. Сквозь зелень листвы проступали красные, желтые и ослепительно белые скалы. Между острыми голыми вершинами сверкало небо. Полное солнечного света и чистоты, оно казалось одним из самых больших чудес природы.
Офицеры в расстегнутых кителях и рубахах сновали по тропкам. Вид этой части отряда был самый мирный, как будто враг был далек и бой был тоже далек.
Нина сложила на землю ношу и пошла искать околоток.
Околоток занимал всего одну палатку. Ящики с лекарствами, ватой, корпией, бинтами заколочены. Носилки свалены в кучу. Санитаров — два. Врача — ни одного.
Кроме того, палатка околотка — дальше, чем обычно, от боевого расположения полка.
— Почему же это, господин фельдшер?
— Личное распоряжение полковника.
—
Фельдшер пожал плечами:
— Разве командир полка объясняет, почему он приказывает?
Нина отправилась к командиру полка.
У палатки, которую ей указали, денщик, сидя на корточках, чистил медную кастрюлю. Вытер о траву грязные руки и заглянул в палатку:
— Ваше высокоблагородие, сестра милосердия до вас.
Нина шагнула в палатку. Толстый полковник сидел на хорошем городском стуле за ломберным столиком и играл с капитаном в карты. Легавая собака лежала под стулом.
— Господин полковник, фельдшер мне сказал, что вы приказали перевязочный пункт поставить подальше от полка.
— Чуть подальше обоза, сестрица, чуть подальше. А вы откуда взялись?
— Прикомандирована к вам на эти дни из первой дивизии.
— Ближе не разрешу. Накануне боя на солдат произведут нехорошее впечатление ваша палатка и все ваши приспособления. Незачем человеку напоминать, что его назавтра может ждать этакое удовольствие.
— А вы думаете, что человек, если ему не напоминать, позабудет об «этаком удовольствии»?
— Вы еще хирургические инструменты разложите перед ротами, — усмехнулся полковник, — не хотите ли, мол, полюбоваться: для вас приготовлено. Нет, я решительно против.
— Я думаю, если солдат увидит перевязочный пункт, то есть место, где в случае несчастья ему помогут, он не будет чувствовать себя слабее.
— Не рассуждайте!
Собака подошла к Нине и стала обнюхивать ее ноги.
— Господин полковник, — задрожавшим голосом сказала Нина, — я привыкла рассуждать. Вы запрятали Красный Крест бог знает куда. Вы хотите, чтобы раненые блуждали по лесу и спрашивали: «А где здесь, братцы, перевязочный пункт?» Разве это допустимо?
Упрямая нам досталась сестрица, — сказал командир полка, принимаясь за карты, — Вы напрасно сердитесь. Я не готовлюсь перестрелять свой полк.
— Куропаткин с него за каждого солдата спросит, — заметил капитан.
— Ничего, ничего, успокойтесь, дерзкая сестрица. Бог помилует.
Горшенин нисколько не удивился тому, что командир полка накануне боя не нашел себе лучшего занятия, чем игра в карты, и не позволяет перенести перевязочный пункт поближе к позициям.
— Это в их характере, — сказал он.
Он предложил нарезать дубовых веток, обстругать, воткнуть в землю и прикрепить к ним указатели — красный крест и стрелку.
Весь остаток дня Нина и Горшенин занимались приготовлением и размещением этих направляющих знаков.
Вечером Горшенин устроил Нине постель из ветвей, накрыл одеялом, из вороха листьев смастерил подушку.
— Какая тут забота, — недовольно сказал он, — ведь вы с ног сбились от усталости!