На светлой стороне
Шрифт:
«Не в деньгах счастье», – говорят идеалисты и романтики, обратное утверждают люди с приземлённой душой и недалёкие.
Да, Козличенко был недалёк, хоть и смекалист. Эти качества вполне уживаются, иначе отчего он так легко решил, что «дело в шляпе»?
Его приятель, действительно, работал в аукционном доме, но… заведующим хозяйственной частью! Да хоть бы и самим директором! Кто станет выставлять полотна неизвестного происхождения, без экспертизы, без заключения специалистов и т. д.? О том, какие конкретно подводные камни водятся в русле этой реки, можно было
Чего только стоила проблема старых холстов и красок! По этим параметрам современная экспертиза, а без неё ничего не продашь, не купишь, выявила бы новодел на раз, и подлинная рука мастера стала бы просто рукой искусного имитатора. Тут уж больших денег не выручить! И выходило, что толку от Козличенко в реализации им же задуманного предприятия – ноль!
Это и было признано на ближайшем собрании участников событий, проходившем всё в той же комнате за синей портьерой.
7
– Прямо тайный орден у нас какой-то, – пошутила Лариса Дмитриевна.
– Орден избранных и приобщённых, – уточнил Ениколопов.
Но улыбнулись только музейщики, «гости» же оставались серьёзны.
Иванцов задержался на них взглядом.
Вележаев и Савойский сидели за столом в своих прежних костюмах, выглядевших вполне современно, и, стало быть, не требовавших замены. Иное дело Батищевы. На Николае вместо мундира штабс-капитана был теперь бежевый пиджак и серые брюки, а на Насте… Бросались в глаза тёмная блузка и… красивые, стройные ноги. Белая юбочка, как лукавая обольстительница, жеманничала существенно выше колен, взывая к мужскому воображению. Но стариковский глаз Даниила Викторовича лишь удивился, директор подумал: как удалось переодеть даму начала XX века в столь откровенный наряд? Помня, кто хозяйка гардероба, он отдал должное дару её убеждения. Хотя, с другой стороны, наверно, и выбор-то был невелик: у Жанны не водились крадущие тело одежды. В итоге следовало бы признать, что из Насти получилась настоящая современная девушка, не стесняйся она так своей коротенькой юбочки, которая никак не удлинялась от постоянных одёргиваний.
Однако пауза затянулась. Иванцов покачал головой.
– Как же это, Валерий Акимыч? Наговорили, наобещали, а что имеем?
Оказавшись средоточием общего укоризненного взгляда, Козличенко понурился.
– Я так понимаю, Даниил Викторович, – сказал Натыкин, – нам без нашего общего друга Лещинского не обойтись. У него-то как раз имеются нужные связи. А этому… Хватит и пяти процентов!
Козличенко вскинул голову.
– За идею и недоносительство! – пресёк его возмущение Антон.
– А мне бы, Даниил Викторович, хоть какую премию, – негромко попросила Жанна. – Всё-таки два человека на мне.
Штабс-капитан при этом впился пальцами в спинку стула, на котором сидела сестра, и, покраснев, сказал:
– Я уже просил Жанну Игоревну свести меня с карточными игроками, но она ответила, что таковые ей неизвестны.
Профессор возразил ему тоном старшего товарища:
– Полагаю, Николя, тебе всё-таки не стоит с этим связываться. Прости, но ты бываешь слишком азартен.
– Но и везуч!
– Математическая статистика говорит, что игрок всегда в проигрыше.
– Николаша, я тебя тоже прошу! – неловко, с «прикованными» к подолу руками, обернулась сестрица.
– Да я не в упрёк вам, Николай Алексеевич! – спохватилась Жанна. – Живите с Настей, сколько нужно! Я к тому сказала, что расходы увеличились…
– Будьте уверены, Жанна, и вы, Лариса Дмитриевна, – поспешил обнадёжить Иванцов, – вы получите премии, но премиальный фонд наш невелик.
– Между прочим, кое-кто собирался оплачивать орграсходы! – вспомнил Натыкин.
– При обещанных пятидесяти процентах… – парировал намёк Козличенко.
– Нет уж, Валера! Сколько процентов – неважно! Ты, кстати, тут единственный, кому хоть сколько-то причитается.
– Можно подумать, вы в стороне останетесь, – буркнул про себя Козличенко, а всем сказал:
– Так по справедливости: за идею!
– И за недоносительство, – напомнил Ениколопов.
– Да что вы заладили… Не собираюсь я доносить!
– Уже хорошо, – смягчился Антон. – Тогда обсудим объём посильной помощи.
– Да какие такие деньги могут быть у менеджера торгового центра? – ухмыльнулся Козличенко.
– У заведующего секцией! Одинокого, расчётливого и жадного. Таких, как ты, Валера, за версту видно.
«Надо же, разузнали, кем работаю, семейное положение…» Козличенко неприязненно взглянул на Антона. Этот субъект – сторож? разнорабочий? – явно становился неформальным лидером. С директором было бы проще. Жаль… Да и пусть! Если будут выгорать пять процентов, набежит, надо думать, немаленькая сумма. А там уж… Ладно, придётся раскошелиться.
– Выходит, вам без меня дело не потянуть! – язвительно констатировал Козличенко. – Ну, давайте обсудим… помощь, только на многое не рассчитывайте!
8
Если б не Михаил Михайлович Лещинский, неизвестно, как удалось бы им наладить поставку старых холстов и нужного состава красок. Да и времени ушло на это предостаточно. Михаил Михайлович был умён, лишних вопросов не задавал и не волновался, поскольку в таких делах достойное вознаграждение – вещь сама собою разумеющаяся.
А вот Иванцов волновался. Премиальный фонд исчерпался, Козличенко средства выделял недостаточные, да и те приходилось из него вытягивать. Подчас директора одолевали нешутейные страхи, ведь основная ответственность за всё лежала на нём: и за успех предприятия, которое иногда казалось ему настоящей авантюрой, и за дальнейшую судьбу «гостей», а главное – за то, что хранил тайну от властей.
Однако, приходя домой и встречаясь с Вележаевым, он успокаивался. Профессор был убедительным оптимистом.