На участке неспокойно
Шрифт:
— Есть! — живо откликнулся Сабиров.
Остановились у длинного приземистого здания, в котором было больше дверей, чем окон.
— Прошу, — пригласил участковый.
— Где же хозяин? — спросил Абдурахманов.
— Сейчас придет.
Едва Сабиров умолк, как открылась дверь и вошел невысокий, полный, с крупным, лоснящимся от пота, лицом и заплывшими глазами хозяин кабинета — председатель базаркома Гани Вахабов. Одет он был в полупальто, меховую шапку и белые, как снег, чесанки.
— Хуш келибсиз, хурматли урток!1—
Подполковник, не поднимаясь, подал руку:
— Здравствуй, Гани-ака. Что это тебя на месте нет?
— Салам, урток начальник! Салам. На месте я. Выходил по делу. Тузикмисиз? Яхшимисиз? Ахволингиз яхшими?2
— Ничего. Хорошо, — ответил с улыбкой подполковник. — Ты тоже, я вижу, здоров!
— Божьей милостью, урток начальник, как говорят русские. Пока на здоровье не жалуюсь, хотя и работаю день и ночь.
— Что у тебя нового, Гани-ака?
— Работаем без происшествий! — переглянулся с Сабировым Вахабов. — Жуликов повывели, как клопов. Спекулянтам тоже не даем пощады. Если кто появится, тут же составляем акт и направляем дело в суд. Пройдемте по базару, сами убедитесь в этом.
— Ты хочешь при мне разоблачать спекулянтов? — удивился подполковник.
— Что вы, — замахал руками Вахабов. — Я же говорю вам, что мы со всеми тунеядцами покончили. У нас такая дружина! Большое спасибо за все нашему участковому уполномоченному, Сабирову Кариму Сабировичу. Он день и ночь с нами.
— Гани-ака, ну зачем вы так? — с деланной застенчивостью проговорил Сабиров. — Никакой заслуги тут моей нет…
— Скромность украшает человека, — похвалил начальник Сабирова.
— Совершенно справедливо сказали, урток начальник. Совершенно справедливо.
— Что же мы сидим? — встрепенулся участковый.—
Пойдемте, товарищ подполковник. Теша, наверно, заждался.
— Подожди, —отмахнулся Абдурахманов, занятый какими-то своими мыслями.
До развода оставалось пять минут, и Сергей напомнил об этом начальнику отдела.
— Ты уже опоздал, — счел нужным сказать Лазиз, видя, что Абдурахманов не собирается отвечать Сергею.
Подполковник поднял голову и внимательно посмотрел на участкового и оперуполномоченного:
— Сегодня я взял вас. с собой, чтобы проинструктировать на. месте, на самом образцовом участке. Это принесет больше пользы, чем инструктаж в отделе. Вы только слушайте внимательно да приглядывайтесь к делам товарища Сабирова. Можете задавать вопросы. Ясно?
— Есть приглядываться >к делам товарища Сабирова и задавать ему вопросы! — по-военному отчеканил Лазиз.
«Инструктаж на месте, — усмехнулся Сергей, глядя в. окно. — Многому же он нас научит…»
—* Ты чего? — недовольно спросил начальник отдела.
— Вон посмотрите на образцовый порядок…
Первым подбежал к окну Сабиров. Ему будто опрокинули на ноги самовар кипятку. Выругавшись, он выскочив на улицу, где трое мужчин на виду у всех бесцеремонно разливали водку.
— Хотите послушать, о чем они говорят? — поинтересовался Лазиз и, не
— Вы что?.С ума спятили? Забыли, о чем я с вами говорил? Вы же без ножа режете меня! Как вам не стыдно! — донесся в распахнутую форточку голос участкового.
— Карим-ака, извини, — почесал затылок тот, у которого в руках была бутылка. — Петь мы не умеем, вот и решили сполоснуть малость горло. Все думаем, делю пойдет лучше.
— Да знаете, что вы натворили? — задохнулся от гнева Сабиров. — Такую свинью подложили! Сегодня же всем по пятнадцать суток всучу!
— Карим-ака, ты что? Впервой нам, что ли!
— Ладно тебе. Чего распетушился? Выпить захотел? Пойдем, угостим. Дело знакомое.
О чем говорили дальше «любители на троих» с участковым, осталось тайной: Лазиз захлопнул форточку и проговорил, как бы прося у кого-то извинения:
— Тамом!3 Наслушались!
Абдурахманов хмурый, как туча, возвратился на прежнее место. Сергей остался у окна.
' Подталкивая впереди себя «задержанных» на месте происшествия, вошел Сабиров. Он был встревожен, однако старался не выдавать этого.
— Товарищ подполковник, разрешите составить протокол на нарушителей общественного порядка?
— Составляйте! — не глядя на Сабирова, хмуро бросил начальник отдела.
Собутыльники молчали, виновато глядя в разные стороны.
Сабиров взял бумагу, ручку, пододвинул к себе чернильный прибор и принялся что-то торопливо писать. Все шло как нельзя лучше. Только когда он обратился к одному из мужчин с вопросом: «Как фамилия?», тот обиделся и, теряя самообладание, буркнул: «Не знаешь, что ли?»
— Отправьте всех в отдел. Разберемся завтра! — выручил лейтенанта начальник.
— Как завтра? — опешил тот, у которого Сабиров спрашивал фамилию. — Как же с песней? Он же сам говорил…
Подполковник направился к выходу. За ним шагнули Лазиз и Сергей. Через минуту их догнал раскрасневшийся Вахабов и волчком закрутился около Абдурахманова. Он буквально засыпал начальника отдела похвалами в адрес участкового уполномоченного. Ведь что было раньше? На каждом углу или дрались или хлестали водку прямо из горлышка! Он, Гани Вахабов, не знал, что делать с таким безобразием. Хорошо, что прислали, наконец, толкового человека — Карима Сабирова. У него особый талант. Лейтенант с первых дней повел такое наступление на тунеядцев, что с базара эту Нечисть как ветром сдуло. Сегодняшний случай — исключение…
— Мы можем идти? — чтобы не слушать эту болтовню, спросил Лазиз.
— Нет, — возразил подполковник, — посмотрим участок Сабирова.
— Пожалуйста, прошу вас, — подоспел участковый,
— Отправили этих пьяниц?
— Так точно!
— Ну, вот и хорошо. Теперь показывай участок…
Возвратились часа через полтора. Вахабов тотчас пригласил всех поужинать.
В чайхане никого не было. Чистые, установленные в два ряда столы поблескивали голубоватым светом. В глубине стоял топчан, накрытый большим ворсяным ковром.