На высотах мужества
Шрифт:
Мириан знал: под облаками его ожидала по меньшей мере четверка «фоккеров», вышел вверх и… оказался между двумя истребителями врага. Это были ФВ-190. Они шли рядом и с тем же курсом. Увидев «як» с «белыми молниями» на бортах, фашисты подошли к нему почти вплотную. Абрамишвили оглянулся: за ним шла еще пара «фоккеров». «Один в тисках четверых, - подумал Мириан.
– Почему они не стреляют? Может, нечем?»
Шедший слева от него фашист жестом показал, чтобы летчик разворачивался на юго-запад. Затем выпустил предупредительную очередь почти перед самым носом «яка», заставил сделать доворот на указанный
Абрамишвили догадался, что фашисты собрались привести его на свой аэродром, заставить приземлиться, взять русского летчика в плен, захватить самолет с «белыми молниями». Все они зорко следили за Мирианом и при малейшей попытке изменить курс или высоту немедля открывали предупредительный огонь. «Живым не дамся, - подумал летчик.
– Пусть погибну, но и кого-то из них на тот свет отправлю!» Однако, прежде чем отдать свою жизнь, Мириан решил попытаться перехитрить фашистов. Но как это сделать? На помощь пришли знания своей и вражеской техники. Он мысленно сопоставил «як» и «фоккер». Наш самолет по времени разгона скорости, выпуска и уборки шасси и посадочных щитков превосходил вражеский истребитель. Этим Абрамишвили и решил воспользоваться. «Буду садиться вместе с фашистами, пусть думают, что я сдаюсь, а на пробеге дам газ и уйду на бреющем полете!» [161]
В сопровождении грозного эскорта «фоккеров» наш истребитель подошел к вражескому аэродрому, на котором уже приготовились к встрече советского летчика. Мириан увидел гитлеровцев, разную технику в районе КП. А в конце взлетно-посадочной полосы, перегородив ее, стояли в ряд машины. «Это для того, чтобы не дать мне взлететь сразу после посадки, - догадался Абрамишвили.
– Что ж, буду садиться с недолетом. Посмотрим, кто - кого!»
Фашисты завели Як-9 на посадочный курс, дали понять нашему летчику, чтобы он убирал газ, выпустил щитки и шасси и планировал на посадку. Мириан выполнил команду. Гитлеровцы проделали то же самое и рядом с нашим истребителем начали планировать. Та же пара, что шла позади, осталась выше.
Садились одновременно втроем. «Як» летел несколько впереди «фоккеров». И едва он коснулся земли, как Мириан бросил взгляд назад вверх. Увидев, что верхняя пара ФВ-190 тоже зашла на посадку, он мгновенно убрал щитки, дал газ и пошел на взлет. Истребитель на большой скорости приближался к стоявшим поперек полосы машинам. Столкновение, казалось, было неизбежным. Однако «як» уже начал отделяться от полосы, летчик еще больше взял ручку на себя, и самолет, перепрыгнув через преграду, снова ударился колесами о полосу, затем уже оторвался от земли окончательно. Мириан убрал шасси и пошел над самыми верхушками деревьев на северо-восток.
Гитлеровцы явно не ожидали столь дерзкого маневра нашего летчика. Погоню организовали с опозданием. Между тем Абрамишвили набрал высоту и пересек линию фронта за облаками. Из-за малого остатка топлива он едва дотянул до своего аэродрома, сел нормально.
Обо всем случившемся Запаскин и Абрамишвили доложили подполковнику А. Е. Голубову, и командир полка потом сказал мне:
– Случай исключительный. Это - подвиг. И о нем должны знать все наши летчики-гвардейцы.
Сам же Мириан остался недоволен исходом борьбы против четверки вражеских истребителей.
– То, что перехитрил фашистов, - это
Мириан и в самом деле производил расчеты с врагом. Ему удалось сбить 8 самолетов врага. Но судьба готовила летчику новое трудное испытание. [162]
Утром 26 мая Николай Пинчук и Алексей Калюжный ушли на «свободную охоту» в район Витебска, Богушевска, Орши. Вскоре после их вылета я услышал доклад Пинчука о движении большой колонны машин из Богушевска к Орше и решении нанести по ней удар.
Из динамика доносились отрывочные фразы Пинчука и Калюжного:
– Бей по цистернам!
– Есть! Горят… Еще заход!
– Видишь машины под брезентом? С боеприпасами, наверное, а?
– Беру на прицел. Ты гляди, рвануло-то как!
– Давай еще заход.
– Горит… Пятая машина горит!
– Добро. Курс домой… Я - «Двадцатый», возвращаемся на «точку»!
– послышался доклад Пинчука.
Минуты через три из динамика донеслась песня. По голосу узнал - пел Пинчук. Пришлось вмешаться:
– «Двадцатый», где находишься? Прекратить «концерт»!
– Извините, от радости я. В родном небе ведь нахожусь.
Мне понятна была его радость: Белоруссия - его родина.
С КП дивизии поступила команда направить шестерку «яков» на прикрытие войск. На задание ушла группа во главе с Василием Серегиным. Я передал им по радио:
– Идите в квадрат восемьдесят четыре. Свяжитесь с наведенцами.
Станция наведения направила «яков» на перехват «юнкерсов».
Эту группу из 16 «лаптежников» под прикрытием 6 «фокке-вульфов» Серегин увидел издали. «Юнкерсы» уже начали перестраиваться для нанесения удара по цели. «Фоккеры» держались выше, позади. Наши «яки» шли со стороны солнца, и противник пока не видел их. Серегин решил нанести удар в середину строя «юнкерсов», внести замешательство, поставить вражеских воздушных стрелков в затруднительное положение. Не каждый из них мог решиться стрелять по «яку», когда в створе у него свои бомберы.
Расчет оказался верным. Серегин и Барахтаев врезались в строй «лаптежников», зашли двум из них в хвост и подожгли.
Истребители врага увидели наших «яков» с опозданием [163] и бросились на них уже после выхода из атаки. Четверка Серегина завязала с ними бой на виражах, а пара Архипова продолжала атаковать «юнкерсов», не давая им возможности прицельно бомбить.
Серегин заложил вираж покруче, зашел «фоккеру» в хвост и сбил его меткой очередью. «Юнкерсы» прекратили бомбардировку и развернулись на запад. Вслед за ними вышли из боя ФВ-190. Наша шестерка вернулась на аэродром без потерь.
Ночью из штаба дивизии поступило распоряжение: «С рассветом патрулированием звеньями и дежурством на аэродроме прикрывать войска юго-восточнее Витебска в квадратах…» Я приказал оперативному дежурному вызвать к этому времени на аэродром летчиков 1-й эскадрильи и передать, что первым на задание уйдет звено Николая Пинчука, а звено во главе с Владимиром Запаскиным заступит на дежурство.
Незадолго до рассвета я прибыл на КП, ознакомился с обстановкой и стал ждать летчиков. Вскоре дежурный доложил, что звено Пинчука уже на стоянке. Вызвал Николая. Он вбежал в землянку КП.