На задворках империи
Шрифт:
Все вызываемые встали на свои места, и Тормасов выехал чуть вперёд на породистом гнедом жеребце…
— Российская империя прочно утвердилась на берегах Аракса, Памбака, Карса и Арпачая, обильно обагрив их кровью своих солдат, и отходить обратно не намерена! — громогласно вещал он выстроенным войскам. — Несмотря на заключённые перемирия, персидский шах и османский султан покоя и добрососедства с нами не ищут, а, напротив, стягивают к южным нашим границам свои огромные силы, что говорит о недобрых их намерениях. Не предпринимая без особой надобности военных действий, приказываю собрать наши войска и выставить их лагерем в тех местах, с которых
— Господин капитан, прапорщик Гончаров! — Драгун козырнул, прищёлкнув каблуками сапог. — Хотел бы представиться по случаю производства в первый офицерский чин.
— Поздравляю, Тимофей, — широко улыбнувшись, проговорил Кравцов. — Считай, что у тебя сегодня именины. Новый офицер родился, не шутки. Жаль, пока отметить, как полагается, не сумеем. Ну да теперь уж всё после похода. Марков! — Он махнул рукой. — У тебя с собой? Ну что-что, неужто забыл?
— Сейчас я, Павел Семёнович! — воскликнул Димка и, развернувшись, побежал к тому дому, где квартировался.
— Эх, школя-яр, — покачав головой, отметил командир эскадрона. — Ну что за воронья привычка такая всё забывать! Так, ладно, пока Марков бегает, вот что я тебе скажу, Тимофей. Пока в поход не вышли, забеги в полковое интендантство, получи всё, что полагается для офицера, а галуны унтерские и погоны сегодня же спори. Порядок ношения формы никак нельзя нарушать. Подогнать за ночь мундир успеешь?
— Успею, господин капитан, ребятки помогут, — заверил Гончаров.
— Ребятки помогут, — поморщился, повторив за ним, Кравцов. — Ты понимаешь, Тимофей, что между тобой и твоими ребятками теперь огромная пропасть? И что теперь ты, получив офицерский чин и четырнадцатый класс Табели о рангах, есть служивый дворянин? Поэтому оставь все привычки, позволительные для нижних чинов, и наперёд думай, что говоришь и как себя ведёшь в обществе.
— Я же говорил, дурная это затея из подлого сословия в офицеры переводить, — фыркнул стоявший рядом Зимин. — Вот так и теряется статус дворянского сословия, а общество пропитывается фрондёрством и неуважением к власти. Примеры с якобинской Францией у нас перед глазами.
— Николай Андреевич, ну ты хоть бы якобинцев сюда не приплетал, — проворчал Копорский. — Где Гончаров, а где Франция. Он ещё эполеты не успел на плечи надеть, с унтерскими галунами на воротнике стоит. Кстати, Тимофей, где столоваться и жить думаешь? Надеюсь, не в своей бывшей артели?
— Да я пока не думал, господин штабс-капитан. Всё так неожиданно.
— Смотри, сегодня-то ещё ладно, поутру ведь в поход идти, а так вон к Маркову в товарищи просись, он только недавно сам жаловался, что одному дом в Тифлисе снимать дорого, — посоветовал Копорский. — И ещё, каждому офицеру денщик положен. Выберешь себе из нестроевых или из молодого пополнения.
— Так пусть Архипа забирает, — предложил Кравцов. — Который от убитого Козина остался. Дядька старый, в строевых ему уже тяжело, а так-то очень старательный. Самое хорошее ему в денщиках быть. Павел Александрович, пришлёшь его к Гончарову?
— Так-то некомплект опять
— Да возьмёшь себе потом любого, — нашёл решение капитан. — Летом из Моздока много новобранцев гонят, выберешь молодого, зачем тебе старики?
— Хорошо, пришлю Клушина, — согласился подпоручик. — Считай, подарок тебе от меня, Тимофей.
— Эй-эй, обожди о подарках! — воскликнул Кравцов. — Вон Димка поспешает!
К стоявшей на улице группке офицеров подбежал с небольшим свёртком Марков и сунул его в руку командиру эскадрона.
— Господа! — повысил голос капитан. — Нашему полку сегодня прибыло, родился, так сказать, новый офицер. Потому позвольте от всех эскадронных командиров поздравить с этим знаменательным событием прапорщика доблестного Нарвского драгунского полка Гончарова Тимофея Ивановича и преподнести ему наш символический подарок.
— Ура! Ура! Ура-а! — Под рёв голосов Кравцов достал из свёртка новенький серебряный, с полосками чёрного и оранжевого шёлка, с кистями, офицерский поясной шарф.
— Шарф и горжет есть главное наше отличие от нижних чинов, так что сразу надевай, — протянув его, порекомендовал капитан. — Ну а это на шею. — И достал серебристого цвета изогнутую пластину. — Желаю, чтобы на ней к концу твоей службы побольше золота было.
— Спасибо, господа. — Тимофей сделал лёгкий поклон. — С меня причитается.
— Ну, это само собо-ой! — под хохот окружающих протянул Копорский. — У нас вон ещё Дурнов с Марковым не успели свои чины обмыть. То Военно-Грузинскую дорогу охраняли, то, видишь ли, к генеральским манёврам готовились. Вот из похода вернёмся, и закатывайте пир.
— Заходи, Тимофей! — увидев в открытую дверь Гончарова, позвал его старший интендант. — Варзугин уже час как всё получил и ушёл, а тебя всё нет. Так, подпись в журнале за постановку на офицерский порцион тут поставь. Денщика берёшь? Денщицкие деньги — семь рублей тридцать копеек в год полагаются, тоже подпись сюда ставь. И ещё за ежедневный фуражный рацион шесть копеек, ага, а это уже в другой журнал. Что ещё? На содержание госпиталей с рубля жалованья копейка полагается. Слышал о таком? Ну ладно, это уж с последней трети удержат. Матвеевич! — крикнул он старшего каптенармуса. — Ступай с господином прапорщиком, выдай ему всё, что полагается. Только долго не задерживайся, у нас с отправкой полка тут ещё дел немерено.
— Иду, иду. — Захватив толстую амбарную книгу и связку ключей, тот протопал к выходу. — Пойдём за мной, Тимофей, — и, крякнув, добавил: — Иванович. — Да, непростое дело из нижних чинов с господами обретаться, — проговорил он, идя в сторону большого амбара. — С нашей-то крестьянской закваской да с барами знаться, о-хо-хо-о! Хотя ты-то ведь не из крестьян вроде как сам, больше на разночинного повадками похож. У меня ведь глаз набитый, сразу тебя ещё в новобранцах приметил. Отец не в писарях ли волостных али в уездных был?
— Нет, Игнат Матвеевич, — ответил ведший за собой коня Тимофей. — Из мастеровых он сам, на меделитейном заводе.
— Ну вот, говорю же, не крестьянской ты жилы, — хмыкнул каптенармус. — Но и господской заносчивости в тебе тоже нет, давно бы меня на место за тыканье поставил. Ладно, пришли уже, коня вот сюда привязывай. — Он кивнул на забитый у полкового склада кол. — Потом, стало быть, всё, что получишь, на него и навьючишь.
Щёлкнул толстый навесной замок, и, распахнув скрипучую дверь, старший каптенармус прошёл внутрь.