На задворках империи
Шрифт:
— Тихо-тихо, Федот Васильевич, не кричи! — остановил его Гончаров. — Доложились уже. Скажи мне лучше, у тебя всё к выходу готово?
— Так точно, кони и вьюки проверены. Всё, что было положено, в интендантстве мы получили, потом на каждого распределили и уложили.
— Вьючную лошадь забрали?
— Забрали, — подтвердил Кошелев. — Вроде бодрая так-то с виду кобыла, но сильно грузить её не будем, там дальше, на перевалах, уже видно будет, как она идёт.
— А вы к нам, господин прапорщик, для проверки али как? — полюбопытствовал унтер-офицер.
— Поужинаю
— Да кто ж стесняет?! Понимаю, конечно, не можно вам более с артелью жить, не положено такое. Чего уж тут говорить. Ну что, поможем командиру напоследок, братцы? — Он оглядел драгун. — Где ваше всё офицерское, Тимофей Иванович? Вы пока кушать будете, мы уже всё разберём, а что-то и подошьём, глядишь. Правда, ребята?
— Да конечно! — загомонили драгуны. — Федька, Иван, бегом на улицу, там конь взводного к смоковнице привязан! Куль сымайте с него и сюда тащите!
В дом заскочил Казаков Гришка с горшком гретой еды. На стол выложили краюху чёрного хлеба и пару луковиц с огурцом, и, пока Тимофей работал ложкой, с улицы уже занесли все полученные вещи.
— Ох ты, какое сукно! — Блохин мял мундир пальцами. — Прямо мягонькое, а пуговицы-то какие!
— Темляк навязываю? — спросил, примеряя его к сабле, Чанов. — Вона какой, прямо с большой эдакой кистью.
— А горжету прямо на мундир нашивать? — Еланкин приложил к драгунской куртке металлическую пластину. — Вот так вроде ровно?
— Чуть ниже, — посоветовал Кошелев. — На ладонь ниже шеи нужно, ещё немного, ещё, чтобы ворот мог расстегнуть. А вот теперь шей.
— А как её шить-то? — полюбопытствовал тот.
— Первое отделение второго взвода тут? — В открытую дверь заглянул немолодой уже драгун.
— Тут, дядька, заходи! — крикнул Блохин.
— Ваше благородие, господин прапорщик. — Увидев черпавшего из горшка кашу Тимофея, вошедший вскинул ладонь к бескозырной фуражке. — Драгун Клушин, послан подпоручиком Дурновым. По указанию командира эскадрона определён вам в денщики.
— Ого, денщи-ик, — протянул удивлённо Блохин. — Сурьёзно!
— Как зовут? — откладывая ложку на стол, спросил Гончаров.
— Архипом, господин прапорщик, — спокойно глядя в глаза офицеру, назвал имя тот.
— А по батюшке?
— Архип Степанович, — ответил денщик так же степенно.
— Ну а меня Тимофей Иванович, — улыбнувшись, представился Гончаров. — Братцы, есть чем накормить гостя?
— Каша вся. — Ярыгин развёл руками. — Если только хлеба с луком и солью?
— Благодарствую. — Клушин сделал лёгкий поклон. — Поел я уже. Вы не беспокойтесь, господин прапорщик, кушайте, я пока одёжу вашу погляжу. — И подошёл к растянутой на скамье куртке. — Горжет, чуть-чуть ниже, ага, вот так, а теперь давай-ка мне иглу, паря, у него там дужки с тыльной стороны есть, на них-то и нужно нашивать.
— Ох ты, и точно! — воскликнул Еланкин. — Вот же, прямо как у мундирных
Прошло совсем немного времени, и Тимофей облачился в новый мундир.
— Ну прямо офицерский вид! — воскликнул Блохин. — Вот это я понимаю — господин прапорщик! Попробуй теперь тыкни, сразу в морду ответ жди.
— Вашблагородие, я слышал, вы тут опочивать будете? — полюбопытствовал Клушин. — Я, с вашего позволения, можно тоже притулюсь? Из строевого отделения-то всё, ушёл, теперь за вами буду.
— Оставайся, Архип Степанович, — сказал Гончаров. — Братцы, покажете, где дядьке лечь?
— Да конечно покажем, — отозвалось несколько голосов. — Вон хоть там на сундуке в углу.
— Добро, благодарствую. — Архип прошёл на указанное ему место и положил на длинный хозяйский сундук шинельную скатку и суконную суму. — Я лошадей в стойло отгоню только и вернусь, — пояснил он. — На каждого денщика к верховой ещё и по одной вьючной положено. Поклажи на ней мало, если что, так можно ещё чего-нибудь приторочить, правда, немного, конечно.
— Завтра посмотрим перед выходом, — пообещал Тимофей. — Укладывайтесь, братцы, хватит уже толочься, завтра всех нас рано поднимут.
Конец июня 1809 года. Короткая в это время ночь пролетела, чуть освежив землю, а только поднявшееся над горами солнце уже опять заливало её зноем. После привычной сутолоки на юго-запад из Тифлиса вытягивалась колонна Нарвского драгунского полка. В голове походного строя рядом с командиром встала знамённая группа с забранным в чехол полковым стягом. Потом по порядку номеров шли строевые эскадроны, и уже в самом конце обоз, состоявший из полсотни вьючных лошадей.
— В Памбакскую провинцию идём, чтобы и от турок, и от персов одновременно границу прикрыть, — стряхивая пыль с мундира, проговорил Марков. — Там, говорят, сейчас только лишь егеря из девятого полка и батальоны саратовских и тифлисских мушкетёров, а со стороны Эривани уже несколько тысяч персов у реки встали.
— Да, слышал, — подтвердил Тимофей. — Вчера вечером уже два казачьих полка на юг ушли плюс вот наш сегодня. Думаю, через пару недель туда подтянемся. Так-то перевалы сейчас чистые от снега, не должны замедлиться. Лишь бы персы раньше подхода подмоги на малые наши силы не обрушились, а уж через месяц туда вся наша пехота подтянется с артиллерией. Тогда уж неприятелю и вовсе ловить будет нечего.
— Как бы и турки одновременно с ними не ударили, — заметил Дурнов. — И так силы на постах небольшие, да и те растягивать придётся.
— Вот они где все! — К взводным командирам подъехал с головы колонны Копорский. — Один поручик Зимин перед своими драгунами едет, а эта троица опять в стайку сбилась. На привале поговорите, следуйте к своим взводам, господа офицеры! Тимофей, вот ты чем их тут подманиваешь?
— Не подманиваю я, господин штабс-капитан, — покрутив головой, уверил Гончаров. — Да мы и собрались вместе только второй раз, всё время ведь врозь ехали.
— Порядок при следовании походной колонны должен быть, — нахмурившись, проворчал Копорский. — Кому, как не тебе, это знать. Уже завтра в горы зайдём, а вы расхоложены.