На задворках империи
Шрифт:
— Так точно, ваше благородие, ценю, даже и не верится как-то! — улыбнувшись, признался Гончаров. — Спасибо вам за оказанное доверие.
— Ла-адно, чего уж там, иди уже! Ты воин хороший, верю, что делом его оправдаешь.
— Бум! Бум! Бум! — гремели выкаченные их боевых порядков пехотных колонн орудия. Громыхнул один, второй ружейный залп, и казачья лава, изображавшая наступление конницы неприятеля, откатилась прочь от щетины штыков.
— Страшно, а вдруг у кого пуля в стволе осталась? — пробормотал молодой драгун. — Пробьёт башку, вот тебе и
— Ты дурной, Антоха, — высказался Кузнецов. — Перед манёврами уж все ружья, небось, по дюжине раз проверили и только потом учебные патроны раздали. Я и то у тебя самолично каждый из них ощупал, а уж у пехотинцев, у них вообще с этим строго. А то, что конь вздыбится, такое, конечно, вполне может быть. Но тогда ты уж сам здесь виноват. Какого ляда его к выстрелам не приучил? Значит, поделом тебе дурню. Тихо! — И он вслушался в долетевший до ушей звук трубы. — Наш полковой штаб-трубач сигнал «К атаке» выдувает! Значит, и нам сейчас дело будет.
— По-олк! Развёртываемся из походной колонны в две линии! — донеслась команда.
— Левое плечо вперёд! Пря-ямо! Быстрее, быстрее! — поторапливали драгун эскадронные и взводные командиры.
— По-олк, строй фронт! — Подполковник Подлуцкий вытянул горизонтально руку, показывая, с какой стороны от него выстраивать линии шеренг.
— Четвёртый взвод, за мной! — выкрикнул Тимофей, занимая своё место в строю. «Успели, вроде не замедлились», — мелькнуло в голове. Вот уже и полощется на ветру развёрнутое полковое знамя. Небольшая сумятица на левом фланге закончилась, и, скосив глаз, он увидел только лишь длинную линию кавалеристов.
— Полк, дирекция прямо! В атаку! — выхватив саблю из ножен, воскликнул Подлуцкий. — Вперёд!
Опустив поводья, Тимофей чуть сжал конский круп, посылая Янтаря вместе со всеми шагом. Справа от него на расстоянии вытянутой руки ехал унтер из третьего взвода, слева Кошелев. Кони бок о бок идут ровно. Ничего, сейчас на широкой рыси и на галопе разойдутся.
— Атака! Атака! Атака! — гремела труба. Вот уже в ста шагах впереди отъезжающая от пехотных колонн неприятельская конница. Бросок — и полк влетит в её расстроенные ряды, вырубая.
— В карьер! — ревела труба новый сигнал.
— Ура-а! — Пола вальтрапа откинута с ольстредей. Рывок, и пистоль уже в руке. Курок отщёлкнут. «Бам!» — его выстрел растворился в сотне таких же из всей первой линии. Разряженный пистоль в ольстредь, а освободившаяся рука уже вырвала из ножен саблю. — Ура-а! Руби!
— Отбой! Отбой атаки! Осаживай коней! Сто-ой! — неслось по шеренгам. Буквально в двух десятках шагов от рассыпного строя казаков Подлуцкий остановил свои эскадроны. Азарт — дело такое. Не приведи господь вклиниться на манёврах в своих. Ещё рубанёт кто-нибудь из новобранцев в горячке сабелькой. Греха потом не оберёшься! Да и у станичников тоже горячих голов хватает.
Казаки, настёгивая коней, скакали прочь, а из изломанных драгунских линий вдогон
— Спужались! Вона как дёру дали! — гомонили молодые. — Эх, как мы их, братцы! Стоптали бы, если б не командир!
— Герои! — Кошелев неодобрительно покачал головой. — На манёврах врага победили. Ну-ну!
— В походную колонну по четверо! Первый эскадрон направляющий! — разнеслись над полем новые команды.
— Всё, братцы, похоже, отбой учениям, — привстав на стременах, произнёс Тимофей. — Знамя в голове, командир с ним рядом. Значит, и нас сейчас крикнут.
— Второй эскадрон, в походную колонну! — долетела команда капитана Кравцова. — Первый взвод пошёл! Второй взвод!..
Глава 3. Офицерский патент
— На подготовку к завтрашнему параду у нас только лишь вечер и ночь, — пояснял выстроенному взводу Гончаров. — Мало времени, понимаю, братцы, но уж таков приказ, потому как в поход нам скоро уходить. Мундиры простирнули на скорую руку и растянули их на солнце, чтобы они до вечера успели просохнуть, а сами амуничные ремни в это время усиленно вохрим. Потом до темноты оружие и коней будем обихаживать. Ну а ночью вы у свечей мундиры подошьёте и медь натрёте, чтобы она огнём на солнце горела. Сапоги до зеркального блеска утром, после чистки коней уже драить будете, раньше без толку это делать, опять всё грязью заляпаете.
Лёг спать Тимофей уже под утро, только коснулась голова топчана, а уже слышался звук побудки. Били ротные барабаны, выдували утреннюю зарю эскадронные трубы. Над Кавказскими горами всходило жаркое южное солнце.
— Подъё-ём, отделе-ение, — пробасил, потягиваясь, Кошелев. — Много спать — дела не знать. Пошли коней чистить.
Нарвские драгуны шли парадным маршем вслед за егерями из девятого полка. Над колоннами висела пыльная кисея, которая оседала на мундирах, на лицах солдат, на их оружии и амуниции.
— И что толку, что всю ночь готовились, — ворчали кавалеристы, сбивая её. — Июль на носу, жара такая стоит, две недели дождя не было, конечно, всё пылиться будет.
— Эскадрон, равнение в рядах! — рявкнул Кравцов. — Командирам проверить строй!
— Первый взвод, равнение в рядах! Второй взвод, ровно стоим… Четвёртый взвод, смотри линию! — понеслось по колонне.
— Внимание, по-олк, к торжественному маршу! Дистанция между эскадронами пять саженей! Между взводами три! По правофланговому равня-яйсь! — рявкнул Подлуцкий. — Аллюр шагом! Прямо!
Били, задавая ритм марша, пехотные барабаны. Тимофей ехал в седле, чуть покачиваясь. Так, а вот уже голова колонны с реющим полковым знаменем подходит к генеральской свите.
— Вроде бы ровно идём. — И он оглянулся. В рядах спокойные знакомые лица старичков, у молодых чувствуется волнение, для них такой проход впервые. — Ничего привыкнут. — И тронул эфес.
— Полк, смирно! Сабли вон! — донеслось спереди.
Клинок из ножен — и рывком его вверх, держим ровненько пару секунд. Салют генералу.