На заволжских озерах (сборник)
Шрифт:
— Вы обещали мне рассказать что-то? — напомнил Валентин. — Видимо, это связано с моим дедом?
— Верно, Валя! Вы угадали. Вот послушайте, какой конфуз получился с нами.
И мы рассказали ему такую историю.
Это было давно.
Рыбачили мы в тот год с Борисом на Хопре. После Вороны, где мы знали каждую излучину, омуты и перекаты и где у нас были уже свои излюбленные места для стоянок, на Хопре для нас всё было ново.
Целый день мы сплавлялись в лодке вниз, но улов у нас был не богатый. День подходил к концу. Мы проголодались, и пора было выбрать место для
Мы уже совсем отчаялись найти подходящее место и решили приткнуться к берегу, вскипятить чайник, поесть чего-нибудь и переночевать прямо в лодке. Но только мы стали подгребать к берегу, как увидели в камышах какого-то человека, который, наверное, стоял в лодке, отталкиваясь длинным шестом. Нам были видны только маячивший конец шеста и седая кудлатая голова.
Обладатель этой головы сразу перестал толкаться шестом и стал рассматривать нас. Потом он неожиданно громко, словно глухим, закричал нам:
— Вы откуда?
— Из Москвы.
— Покурим?
— Покурим, — ответили мы.
— Я сейчас, — засуетился старик, — обождите малость! Я сейчас! — И он быстро скрылся за камышами.
Мы решили спросить у старика, нет ли поблизости более уютного места для ночлега, а то ведь здесь житья от комаров не будет: сожрут они нас.
Не прошло и десяти минут, как зашелестели камыши и показался сначала дед, а потом и его «лодка».
Такого чуда судостроительной техники до сих пор нам не приходилось видеть! Это было подобие долблёной лодки. Но её борта были выдолблены настолько коряво, словно её строитель успел только начерно оболванить колоду, как кто-то тут же взял да и столкнул этот «полуфабрикат» на воду. Но самое удивительное было то, что она была кривая и выделывала на ходу такие загогулины, что мы невольно рассмеялись.
— Чего ржёте-то? — обиделся дед.
— Уж больно хороша лодка у вас, дедушка! Словно огурец кривой. Долго подыскивали такую кривую ветлу?
— Ничего! На огурец она и впрямь чуток похожа. Оно, конечно, ваша лодка куда справнее! Да мне что? Чай, мне на своей-то не вперегонки гоняться. А по моему делу она в самый аккурат, лучше и не надо!
— Какое же это дело, если не секрет?
— А вот вы ехали в лодке-то и небось видели — метёлки в реке на кольях воткнуты? Это они у нас заместо бакенов. Я ими и заведую. Без моих метёлок катер зараз в песок врежется или на колоду напорется.
— Да, это дело серьёзное!
— Вот то-то! —удовлетворённо сказал дед. — Давайте теперь угощайте папироской-то.
Мы покурили, расспросили деда про стоянку, и он сказал нам, что камыши скоро кончатся и совсем недалеко будет хорошее сухое место с песочком.
— Рыбы там на перекате страсть много! Иной раз так вдарит, инда вздрогнешь, словно жеребцы купаться бросились.
Прощаясь с дедом, мы сказали ему, что проведём на этом месте завтра весь день. А его мы торжественно пригласили приехать к нам туда в гости.
Место оказалось действительно очень подходящим, с чистым жёлтым песочком, окружённым зарослями тальника.
Разбив палатку и наскоро приготовив себе чай и нехитрую еду, мы так же быстро поели и, растянувшись в палатке, мгновенно заснули.
Утром, когда ещё не взошло солнышко, Борис взял свой спиннинг, сел в лодку и поехал к перекату, чтобы поймать к завтраку хотя бы одну из тех рыбин, о которых рассказывал дед. Я остался дежурить по лагерю.
Часа через полтора Борис Петрович приехал и привёз одного жерешка и одного голавля. Правда, они были не такие «агромадные», как их рекламировал дед, но всё же для лёгкого завтрака троим они годились.
Мы ждали гостя. Зажарили рыбу, обваляв её в сухариках; сделали из помидоров, огурцов и лука салат, заправили его маслом и уксусом, щедро наперчили злющим перцем. Потом нарезали тоненькими ломтиками копчёной колбасы, заварили кофе, достали из лодки слань, положили её на воткнутые в песок колышки и на этом походном столе красиво расставили всю свою посуду и закуску. Из неприкосновенного запаса мы взяли заветную флягу, привязали её за горлышко к леске и забросили удилищем подальше в воду. А пока наш гость ещё не приехал, Борис решил сделать гренки, а то хлеб у нас стал довольно чёрствым. Мы хотели, чтобы деду было приятнее жевать тёплые хрустящие гренки, чем наш окаменевший хлеб.
Гренки были уже готовы, и мы боялись, что они остынут, дожидаясь деда. Но наши опасения были неосновательны: сверху из камышей выплыла неповторимая лодка, и мы снова с интересом смотрели, как она замысловато скользит по воде. Хотя дед приближался очень медленно, а гренки и кофе могли совсем замёрзнуть, мы забыли обо всём и не отрывали взгляда от этого необычного зрелища.
— Бывайте здоровы! — приветствовал нас дед, вылезая из своего «огурца».
Мы захлопотали, поправляя и охорашивая всё на своём «столе». Я бросился к берегу, взял воткнутое в него удилище и на глазах у деда вытащил из воды необычный улов.
— Вот это да! — сказал наш гость, причмокнув языком. — Хитро придумано!
— Как вас звать, дедушка?
— Да Савотеичем зовите. Меня все так кличут.
— Садитесь, Савотеич, к столу, позавтракаем вместе.
— Ну что же! Это можно, — сказал Савотеич и присел на корточки около самого носа своей диковинной лодки.
Как ни упрашивали мы его сесть «к столу», он долго продолжал сидеть в той же позе и на том же месте, всё время повторяя, что ему «и тут хорошо». Наконец мы всё же уговорили его.
При «угощении» Савотеич стеснялся меньше, выпивал и закусывал с явным удовольствием. Особенно пришлись ему по вкусу гренки и копчёная колбаса. Наш салат, как мы ни уговаривали, он так и не попробовал. Отказался и от кофе.
— А теперь давайте закурим, — предложил Борис, подавая Савотеичу пачку «Беломора». — А вы нас угостите своим самосадом.
Савотеич что-то хмыкнул, достал кисет, свёрнутый обрывок газеты, передал их нам, а сам опять сел на корточки около своей лодки. Он курил сосредоточенно, со вкусом, время от времени рассматривая папиросу, словно видел её впервые или соображал, скоро ли он докурит её до мундштука.