Набат-2
Шрифт:
— Вон чего… — закрутило мозги Гургуте такими долгими сложностями. — А что еще надобно для вящей пользы сделать? — решил он помочь ангелу с книгами.
— Тогда скажи мне, — согласно кивнул ангел, — книги эти видел? Знаешь их по приметам?
— Знамо дело, — уверенно ответил Гургута.
— А нет ли на них приметных деталей? Защелки, скажем, из особого металла, доски заморского дерева, бумага…
Гургута помыслил и сказал:
— Есть. Мне-то их в руки брать не велено было, а дядька Дмитрий при мне вынимал их из поставца. И как он в руки первую брал, тут я напужался. Ровно
< дядьки, и на каждой поверх знак стоит на досках, вот как посох монаший.
— Спасибо, Гургута, — похвалил судный ангел. — Тебе пора, и мне пора. Иди определяйся ко Всевышнему, а я просить его стану, пусть ниспошлет тебе другую жизнь в обличье воина. Хочешь лет эдак через пятьсот появиться заживо?
— Ох, княже! — возликовал Гургута.
— Не мне решать. А просить буду. Иди.
— Мир вам! — пожелал Гургута.
— Мир тебе, — вознес обе руки судный ангел и растворился перед глазами, ровно привиделся, в дымку ушел…
И закрутился фиолетовый смерчик, выгнулся в дугу на дальнем конце Куличкова поля, где сжало его каменными постройками; помчался он на юго-восток, слился с выхлопом джипа, спешащего к Можайке, к тому самому коттеджу с башенками и эркерами, куда спешил сейчас Судских.
Операция «Куликовская битва» началась. Ко всем точкам Подмосковья и на городские квартиры заранее подведены группы захвата, учтены наиболее уязвимые подходы, внезапность. По земле и с воздуха блокировка. Вариант для блокированных один: сдаться. С хозяевами проще: большинство на службе, за ленчем, на переговорах. Места схода известны: сауны, клубы, рестораны. Посторонних там не бывает. Респектабельная публика за ножи и пистолеты не хватается, уповая на защиту закона. Бехтеренко спросил, еще когда прорабатывали детали операции, не поднимется ли хай до небес? Вспомнят господа и тридцать седьмой, где их не было, и беззакония последних лет, какие они сами породили, и склонность нового президента рубить сплеча — как тут соблюсти законность?
— Не ломитесь в открытые двери, — поучал президент. — Хозяев надо забирать вежливо, с ордерами на арест до выяснения обстоятельств, а обстоятельства ищите сами в хозяйских загашниках. Мне ли вам объяснять, как керосин по проводам течет?
Бехтеренко стушевался. Тяга к подстраховке подвела. Глава страны отчитал его, как мальчишку, а он оперативник со стажем. И на кой она нужна, подстраховка? Рыжая команда арапчат творит беззаконие безбоязненно, наглость делает средством защиты, а чуть что, прощения просят: «Папа, паси, я босе не буду». А новый папа рассуждал иначе: ни за старые, ни за новые грешки прощения не предвидится.
Началась операция в два часа пополудни. Свои вступили в схватку со своими.
Особо тщательно разрабатывался план захвата трифовского гнезда. Там прятали заложника, по стечению обстоятельств — сына генерала Судских. Отец возглавлял группу захвата лично.
Со стороны это выглядело эффектно. С неба неожиданно свалился вертолет, штурмовая группа в пять секунд очутилась внутри
Трое охранников внутри сопротивления не оказали.
— Игорь Петрович, — вышел наружу старший группы захвата Михаил Зверев, — никого нет.
— А подвал, что в подвале? — заволновался Судских. — Он был там, точно знаю!
— Вот я, здесь! — просунул руку сквозь решетку окна боец группы. — Чисто!
Без слов Судских прошел внутрь особняка, интуитивно нашел вход в подвальное помещение, спустился вниз. Несомненно, место знакомое. Знакомая утварь у стены, у другой полосатый матрас. Севки нет. При более тщательном осмотре нашлась пуговица, обыкновенная пуговица от рубашки сына. Не просто нашлась — обнаружилась за плинтусом. Не знак ли это?
— Что он хотел сказать? — вслух размышлял Судских, вертя пуговицу в пальцах. Фиаско пока не беспокоило. — Зачем Севка прятал пуговицу? Тщательно осмотреть каждый сантиметр. Без меня ничего в руки не брать, — сказал он, двигаясь вдоль стены.
Нашлась вторая пуговица за плинтусом, метрах в трех от первой. Это уже нечто. Через три метра еще одна. Отсчитав три метра, Судских достал четвертую. На последующих метрах ничего не нашли. Тогда по радиусу Судских обошел предполагаемый круг.
— Вот она, Игорь Петрович, — указал Зверев глазами на газовую колонку. — Под защитным листом у топки.
Под него Севка засунул пуговицу с якорем от форменной куртки. «Место якорной стоянки», — догадался Судских.
Отгибая лист, он сразу обнаружил щель. Лист прикрывал ее.
— Лаз, — тихо молвил Зверев.
— Ясно, лаз, — ответил Судских, разглядывая не пол, а колонку. Она была в рабочем состоянии, форсунки едва горели, погода стояла теплая. Сама колонка на прочном фундаменте была в рабочем состоянии, форсунки горели медленно в автоматическом режиме, трубы закреплены жестко, люфта нет.
— И как ты полагаешь, Михаил, этим ходом пользовались? — спросил Судских.
— Игорь Петрович, на щит гляньте! — отвлек их боец штурмовой группы, и Судских со Зверевым подошли к нему. — Видите, контактное реле и отдельный рубильник? Сейчас реле законтачено, а рубильник выключен. Включим?
— Включай, — велел Судских.
Рубильник включили, реле разомкнулось. И только.
— А теперь опять выключай, — догадался Судских. — По местам.
Едва пластины рубильника вошли в прорези, реле сработало, и послышался шум мотора. Колонка приподнялась на полметра вверх, плита под ней отошла в сторону.
— Выходить по одному! — скомандовал в лаз Зверев.
Ответа не последовало. Посветили в лаз фонариком. И в это время плита стала возвращаться на прежнее место.
— Рубильник! — крикнул бойцу у щита Судских, и тот быстро среагировал на команду. Шум мотора стих, плита остановилась на пол пути.
— Ладно, так спустимся, — сказал Зверев и первым спустился на ступеньки из бетона.
Следом за Михаилом в лаз отправились еще двое из его команды, за ними Судских.
Лаз был отделан на века. Стены облицованы кирпичом, пол и потолок бетонные. По всей длине лаза ни единой души. Луч фонарика упирался в стену метрах в десяти от входа.