Набат-3
Шрифт:
Шаги Олега Яновича стали еще медленнее. Дойдя наконец до стола, он снял трубку аппарата, набрал выходной код и передач трубку пришельцу. Пришелец набрал номер и стал ждать, успевая держать в поле зрения пространство библиотеки, дверь, выход на террасу и затылок Олега Яновича под дулом пистолета.
Гриша, я готов, прими факс. Надо картинку?.. Есть на двадцать пятой странице... Тут значки какие-то. Они? Только их переслать? Принимай.
Пришелец бесцеремонно вырвал страничку из книжки. сунул ее в прорезь и нажал клавишу старта. Связь ском- мутировалась, страничка
Дробный звук лопастей и яркий свет ворвались в библиотеку, следом прозвучал усиленный мегафоном резкий окрик:
— Криминальная полиция кантона! Немедленно отпустите заложника и сдавайтесь! У вас нет выхода, дом окружен!
— Да как бы не так! — почему-то весело откликнулся пришелеи, вынимая страничку с обратной стороны. — А международные правила? — Нажал клавишу вызова и спросил: Как прошло, Гриша? Чисто? Тогда до встречи, тут горячо!
И будто не мозолил глаза яркий свст перед террасой, не висел перед окном стрекочущий вертолет, пришелец спокойно достал из кармана зажигалку и поджег страничку.
Только теперь догадка осенила Олега Яновича. В голове пронеслись слова вдовы Немзерова, до которых тогда не было памяти, и сама книжка с чернильным штампом «Сигнальный экземпляр» не имела ценности, а попала вдруг в разряд раритетов: «Олег, прошу вас, берегите ее как зеницу ока, она бесценна». Тогда это казалось обычной блажью, писательской бахвалыциной.
— Стреляйте! — завопил Олег Янович и бросился на пол.
Как бы не так! — успел прихватить его за шиворот
пришелец. Треснула материя... Нет, не рубашка: снайпер из вертолета сразил пришельца выстрелом в висок. Он упал снопом.
Олег Янович подскочил к догорающей страничке, хлопнул ладонью, сбивая пламя — увы, остались клочки пепла, — и он завопил громче:
— Сволочь! Дьявол!
Насмешкой остался кусочек текста под картинкой: «...К сожалению, при маршрутных работах на строительстве Братской ГЭС скалу взорвали, и тайна осталась за семью печатями, чья рука начертала эти значки, что хотели сказать жители Земли, может быть, пришельцы. Одно могу сказат ь: впервые обнародовав наскальные знаки, я абсолютно уверен, что человеческий разум откроет тайну надписи».
— А будь ты проклят! — принялся пинать недвижимое тело Олег Янович. — Проклят! Проклят! Проклят!
3-16
Следом за посланием по факсу пришла печальная весть из Швейцарии: убили Мишу Зверева.
«И в этот раз я не сохранил Мишу, — с горечью подумал Судских. — Первый раз ему было начертано быть уби тым, и сейчас смерть от чужой руки повторилась. Безжалостен Всевышний».
Наступление осени этого сатанинского года сопровождалось мрачными предчувствиями и напряженным затишьем, как случается перед бурей. Лили дожди, и хмурые москвичи без улыбок и шуток в просветы от хлябей копали картошку, чтобы не вымочил дождь. Чаще бились машины на дорогах, взрывались и разваливались здания, однако главной, хоть и неприметной отметиной нашествия злых холодов было исчезновение евреев. Как чирикающие по любому поводу воробьишки, исчезали картавые физиономии
Поганое дело. Пример подап Лившиц. Совсем недавно его приклеенная усмешечка убеждала всех, что все хорошо и все как надо. В ком-то живет Бог, в ком и дьявол, а у остальных глист, а наш президент такой весь справный, что в нем даже глисты не хотели селиться. И вдруг сей преданный муж отклеил усмешечку, словно фальшивую бородку, телевизионно покаялся за грехи и скрылся. Началось-таки, загнаш-таки Россию в угол. Дьявол торжествован попались-таки, братцы-дсмократцы! А что де- мократцы? Не было их и не было, а попались опять лопоухие иваны. не смогли выбраться из мелкоячеистой сети соблазнов.
И убедились ведь, ч – roJBopbKa мудак и команда у пего — м удозв оны из бывших коммуняк и вчерашних недоучив ших ся к омсомоль цев, а молчали. А коммуняки опять заговорили проникновенно и убедительно, что Ельцина гнать надо от власти метлой на букву «эс» и «рыжую шайку» гнать, и брюнетов гнать, и тех, кто «эр» не выговаривает. И все слушали. Молча. А шило на мыло менять не рискнули. Как еше говорится: хрен на хрен менять, только время терять. Лишь один смелый юродивый возопил у мавзолея:
— Ох, братие, забыли окаянных? Кому верите?
Менты его поховали быстро. Гебе, мол, слова не давали.
Приближался мрак, предотвратить который трижды пытался генерал Судских. Лишился зашиты Всевышнего и не понимает даже, в каком времени живет. В Японии окружающее принималось обычно среди нормальных людей, здесь его окружали хаос и вакханалия. Те, кто предлагал помошь извне, играли в свои игры, наживались. Тех, кто искренне старался помочь, убирали. Идиотизм.
Унылое настроение Судских передавалось от дождливого неба, собственная неприкаянность добивала — он никому не нужен. Он выполнил свою миссию в Японии, по слова благодарности не услышал. Помощник губернатора вручил ему билет до Москвы, где Судских, сказал помощник, сможет встретиться с ним — губернатор выехал во Францию. Красиво, да? А в Москве даже головы было негде преклонить, даже милиция и спецслужбы не искали его. Спасибо Лаптеву, приютил...
Почему-то вспомнился муравей, ползущий по своим делам, когда он выбрался из подземелий. Есть ли у него мозги или одни рефлексы, только таскает себе и таскает строительный материал в муравейник, пищу добывает, муравьишек растит — вот и вся материя бытия.
А плачет над изменой муравьихи или таких эмоций лишен, только стоят муравейники миллионы лет и стоять будут, пока греет солнце. А не будет светить, приспособятся к темноте...
Темнота — добру но попутчица. Из муравьишек разовьются уроды с челюстями, которым все едино, что стричь и перемалывать на пишу... Может, и мы уже переродились, все подряд перемалываем на жратву?
«Стоп-стоп! — остановил обличения Судских. — Я, кажется, с роликов скатываюсь».