Набат-3
Шрифт:
Просто, понятно и беа вывертов, дающих угрызения совести.
Позже, когда банкет в его честь закончился, когда он перебирал в уме события долгого дня, Судских мучительно соображал: почему Тамура, сделавший на аферах колоссальные деньги, считает себя праведником, он же. действуя не в целях личного обогащения, осознает себя аферистом?
Во внутреннем дворике небольшой и очень домашней гостиницы, где останавливались высокие гости и сутки проживания стоили больших денег, где стрекотал морзянкой сверчок, а цикады перекликались на своих волнах, где не гомонили лягушки, лишь
Что, кажется, надо человеку, зачем он подчинил себе пар, энергию электричества и атомного дьявола? Не может жить спокойно. Не может и не хочет. Амбиции, что он самый-самый, не дают. Перед лягушками, что ли, вы- козыривается? А в результате гробит мать-землю. Похож на увальня-переростка, который вонзает зубки в грудь матери, еще и с хитроватой подлянкой смотрит ей в глаза. Да больно же, больно! Мать добра, затреп не отвесит, а надо бы. Так ведь и другого рожать мучительно, а если балбес родится хуже этого? Может быть, потому Всевышний требует смирения, чтобы мать-земля не надорвалась, боится, что сам Он погибнет? Оттого и прощает человека...
Он долго не мог заснуть, а в седьмом часу утра его разбудил бесцеремонный звонок Тимуры.
Хозяин отыскал свои деньги, требует возврата. Сбой электронной почты — вполне разумное объяснение. Но в Буэнос-Айресе переполох. Я буду настаивать на международном арбитраже Но вам на всякий случай лучше немедленно вернуться в Россию. Вы улетаете сегодня?
Вопрос как предложение, коробящий самолюбие.
— Перед отлетом мы встретимся. У меня появился вопрос...
Судских знал, о чем спросит Тамура. Он обязан сказать правду. Достаточно недомолвок.
Непонятно мне, как вам удалось прокрутить такую аферу? — именно это и спросил Тамура. — Это не сто миллионов, это сто миллиардов. Потрясение на биржах мира и во многих умах. У вас суперхакеры? Сознайтесь.
— Да, есть такие. Могут вскрыть любую защиту, — отвечал Судских и не считал себя виноватым, как вчера.
— Подия таких афер нужен совершенный ключ. Я кое о чем наслышан от сына. А вы не боитесь, что маленькие пакости рано или поздно приводят к большой подлости?
Судских понимал, что Тамура ходит вокруг да около, не решаясь спросить о главном. Картина прояснилась: секрет находки Когэна известен многим, тайну оберегают. Властители мира потеряли еше один рычаг могущества.
Неожиданно сам Тамура скакнул на волнующий Судских предмет:
— Я очень признателен вам за помощь, вы спасли уникальную вещь, но это всемирная ценность. Вы, как понимаю, тоже обладаете ею. Пусть будет так. Когда-нибудь мир узнает, что именно вы спасли для него.
Эго прозвучало как условия сговора. Судских почтительно молчал. Л молчание порой весомее подписи.
Из Японии Судских опять улетал во Владивосток. Прошлый раз он не смог повидаться с сыном, сейчас Судских намеревался задержаться дня на три и дождаться Севку из рейса.
Как будто
Три вынужденных дня ожидания Судских решил потратить на поход в тайгу за женьшенем. Давным-давно старый товарищ приглашал. Махнул на жизнь в столице, уехал в 11риморьс и, кажется, не жалеет. Стал заправским таежником.
Не столько поход за корнем жизни интересовал Судских, сколько секрет жизни товарища. Прошлый раз виделись, так он выглядит куда моложе Судских. Чипов нет и подобострастия, зависти к нему нет. Живет и живет в ладах с совестью и Богом.
3-17
Примерно в два часа дня на двадцатом этаже билдин- га, что рядом со знаменитым кафе «Имморталсс», собрались четверо джентльменов. Трое из них — смуглые, почти как жители Буэнос-Айреса, волосы четвертого отливали золотом аргентинской пшеницы. Говорили они по-русски, жесты и речь их отличались от манер портеньос, коренных жителей столицы и латиноамериканцев вообще. Прибыли они из разных точек планеты, свела их вместе крайняя необходимость, она же заставила их зарегистрироваться в отеле под чужими именами. Мистер Симон Гримм, глава промышленной корпорации, прибыл из Нью- Йорка. Вениамин Бразовский, израильский финансист, Масуда-сан, банкир из Японии, и Анатолий Шубас, коммерсант из России. Перед Гриммом стоял стакан с содовой, Бразовский пил фейпфрутовый сок, японец ничего не пил, рыжи й IJI у бас отдал предпочтение джину с тоником. Судя по напряженности разговора, который длился уже два часа, два брюнета и рыжий коммерсант уговаривали японца пойти на понятный. Масуда держался на своем до тех пор, пока ему не предложили отступног о, дабы покрыть расходы его фирмы.
Сошлись на одной сотой процента от общей суммы. В других бы случаях и речи не велось о таком мизере, по сейчас этот малый процент составлял внушительную сумму. У брюнегов с рыжим сразу пропал интерес к встрече, однако японец не спешил откланяться.
— Господа, • поднял он руки, предлагая джентльменам снова сесть, — мы обсудили только возможность возврата денег без разбирательства в арбитражном суде, но Тамура-сап хотел бы знать происхождение денег.
— Какое это имеет отношение к нашему разговору? — спросил российский коммерсант.
— Самое непосредственное,— откинулся на спинку кресла японец, чтобы лучше видеть русского. — Кто мне даст гарантию, что эти деньги не навредят нам в самый неподходящий момент?
— Исключено! — горячо заверил рыжий коммерсант. — Мы не можем давать гарантию по всем случаям, так как никому не известно заранее, какими орбитами будут двигаться наши и ваши средства, где столкнутся.
— Кроме финансовых, есть еше и политические орбиты, и здесь как раз нужны гарантии, — настаивал японец. — Допустим, угроза революции в соседней стране, политический нажим на Японию.
— От этого никто не застрахован, — вмешался Гримм. — Но в вашем случае от имени присутствующих я такую гарантию даю.
— Не опрометчиво ли? — холодно спросил Масуда.
– Мне доподлинно известно, что эти деньги принадлежат русским коммунистам и этой осенью они намерены сделать переворот.