Начала слесарного дела

Дзевульский Витольд Михайлович

— Боже мой, — тихо сказал Гриффин. — Чёрная дыра!

— Не похоже, чтобы она была чёрной, — сказал Карсон. — Выглядит как ещё одно карликовое солнце.

— Это приручённая чёрная дыра, адмирал, — ответил Гриффин. — Видите там?..

Он указал направо. Рой за роем орбитальных структур внутри гипернода оставил один, конусообразный участок всего скопления пустым, хотя это было скрыто от взгляда самим скоплением. Красный карлик был размещён за пределами скопления, окружённый теми спутниками с магнитным полем, которые они видели раньше, и манипулировал, чтобы выстрелить одной тонкой, как игла, нитью раскалённой

добела плазмы прямо в центральное ядро гипернода.

Расположенная в центре гипернода, согласно Конни, была маленькая чёрная дыра — вероятно, всего несколько сантиметров в поперечнике. Поток звёздной плазмы ударял в дыру, окутывал её и был пожираем ею… но только крошечная часть этой ужасной энергии и материи фактически могла пройти через эргосферу и исчезнуть в горле гравитационной сингулярности за любую данную секунду. Область вокруг сингулярности была заполнена орбитальными устройствами или объектами, вероятно, предназначенными для извлечения энергии из этой звёздно-ядерной ярости и передачи её наружу, по всему гиперноду. Тысячи лазерных лучей горели на инфракрасном обзоре небес, питая сердце скопления.

Это, следовательно, была электростанция, которая питала гипернод Змееносца, обеспечивая гораздо больше энергии, чем одно, скромных размеров солнце. Некоторые орбитальные объекты здесь были титаническими, явно искусственными, но размером с приличные планетоиды или маленькие луны. Здесь также были видны корабли… гораздо более крупные версии серебристых сфер, некоторые километры в длину, большинство яйцевидной формы, а не простые сферы. Их были сотни, и они двигались к кораблям флота Новой Америки.

— Сэр, — тихо сказал Гриффин. — Может, нам нужно отступить немного…

— Да. — Карсон дал рывком рассеянный кивок. — Да… я думаю, вы правы.

Гриффин только что поздравлял себя с тем, что они нашли безопасное убежище рядом с ядром гипернода… но слишком близко поставило бы их под линию огня этого другого красного карлика. Сейчас он подавал плазму в глотку гипернода, но не потребовалось бы много, чтобы немного сместить прицел этого луча… и уничтожить человеческий флот.

По мысленной команде Карсона, переданной через Сеть флота, человеческие корабли остановились относительно окружающих их солнц и структур, затем медленно отступили в ближайший Рой Дженкинса, облако статитов, из которого они только что появились.

Любопытно, но облака сфер, казалось, перестали прибывать… и более крупные чужеродные суда не атаковали, по крайней мере, пока.

Казалось, что обе стороны задержали метафорическое дыхание…

*

Вон мог чувствовать ускорение, хотя он по-прежнему ничего не видел за обволакивающим покровом черноты, держащей его неподвижно внутри его мёртвого «Кречета». Казалось, что фрагмент Наги разгонялся на три или четыре G; он надеялся, что интеллект, управляющий этой штукой, знал достаточно о человеческой физиологии, чтобы сделать путешествие выживаемым.

Обдумывая это, он решил, что пришельцы действительно понимали человеческую биологию… или же они были чрезвычайно быстрыми учениками. Живая чёрная гадость, которая затопила кабину его асрафта, заполнила его лёгкие… и всё же, каким-то образом, его кровь насыщалась кислородом, давление и температура поддерживались, и он даже не чувствовал последствий голода или жажды.

По всем намерениям и целям, он был подключён к материалу Наги и стал его частью — или оно стало частью его — и, казалось, удовлетворяло все его физиологические потребности.

Однако странный монолог продолжался в его сознании… разрозненные образы, мысли и нахлынувшие эмоции, которые невозможно было выразить словами. Большая часть коммуникации приходила как память, как будто сознание гипернода писало прямо в его встроенную оперативную память. По сути, он вспоминал вещи, которые никогда не испытывал.

Это не облегчало подбор реальных слов для этих переживаний. Однако Вон продолжал пытаться извлечь некоторую меру понимания из запутанной умственной какофонии.

Интеллект гипернода, казалось, вспоминал своего рода золотой век, прошедшие эоны процветания, мира и невообразимой радости, когда он был крошечной частью невообразимо более обширного организма, одного, который охватывал Галактику и выходил за её пределы. Аналогия с человеческим мозгом была подходящей. Сам гипернод состоял из нескольких миллиардов отдельных частей — статитов из компьютрониума и орбитальных жилищ, вращающихся вокруг искусственных микрозвёзд — все объединены в сеть, как нейроны в мозге, с лазерами, служащими синаптическими соединениями между клетками. Но этот мозг размером со звезду, в свою очередь, гипернод, служил единственным нейроном в гораздо более обширном мозге, который использовал искусственные, микроскопические червоточины как синапсы для соединения с другими гиперузловыми нейронами по всей Галактике.

Мозг размером с Галактику, состоящий из миллиардов мозгов размером со звезду. Боже… о чём вообще думает такой разум?

В своей памяти Вон увидел некий ответ… хотя это не слишком-то имело смысл. Галактический разум — Мы, Кто Вознёсся — проводил много времени, размышляя о природе реальности, казалось… и разрабатывая всё более сложную математику для её описания. Они изучали жизнь по всей Галактике и описывали её также уравнениями, уравнениями, которые позволяли им оцифровывать эту жизнь, чтобы она могла быть загружена в обширные и сложные электронные симуляции. Они моделировали целые вселенные… и варьировали всё от эволюции жизни до роста целых цивилизаций до изменений, вызванных одним решением.

И они служили богами…

Буквальными богами, создавая миры и засевая их жизнью, и наблюдая за этой жизнью, защищая, взращивая и иногда безжалостно отсеивая. Эти бесчисленные жилища на орбите вокруг микрозвёзд… каждое из них было миром с населением, преданным служению и поклонению Нам, Кто Вознёсся.

Вон имел тенденцию колебаться где-то между атеистическим и агностическим в своих личных убеждениях, хотя был воспитан Реформированным Абсолютистом. Как таковой, он не имел большого терпения к концепциям вроде «богохульства». Тем не менее, идея машинного разума, устанавливающего себя как бога для неисчислимых квадриллионов разумных существ, казалась ему близкой к богохульной, насколько он мог себе представить. Политически он был НеоЛибертарианцем, как и многие революционеры Новой Америки. В самом простом виде это означало, что он считал, что каждое разумное существо имело право решать за себя. Супер-ИИ, называющий себя богом, в некотором роде подтасовывал колоду… и не оставлял своим поклонникам никакого выбора.