Начальник милиции. Книга 4

Дамиров Рафаэль

— Ну, вообще, я имел в виду подруг… — улыбнулся я. — А не вот этого сегодняшнего товарища с букетом роз. Кстати, и часто он вам такие дорогие букетики приносит? Простой учитель.

— Нет у меня подруг, — как-то грустно вздохнула вдова. — И букет он в первый раз принес… Ну, может, второй… Ой, я такие мелочи не запоминаю. А деньги у Алешки водятся. Он ведь на секции зарабатывает.

— И все же вернемся к первоначальному вопросу… Как ваш платок оказался у преступника? Что сами думаете?

— Ну

не знаю. Вы же милиция, вы и думайте, нам, женщинам, думать вредно. Украл, наверное, платочек, вот и все, — пожала плечами вдова. — Он же преступник… Что хочешь украсть может.

— А у вас были в квартире кражи? — поинтересовался я, оглядывая шикарную обстановку. — Вы заявляли?

— Не было… вроде, — снова пожимала плечами вдова, будто у нее имелись серьезные проблемы с памятью. — Ну или я обронила где-нибудь на улице, а он, злодей, подобрал.

— Не думаю, что люди подбирают чужие носовые платки, — покачал я головой. — Сами-то вы в это верите? Точно не давали никому? Это очень важно… Возможно, не сейчас, а, допустим, много-много лет назад?

— Если много лет назад, то и не вспомню уже… Хотя нет… постойте… Был у меня в студенчестве один поклонник. Нет, не один, конечно, вы не подумайте, их было больше, чем песка в Анапе… Но он защитил меня от хулиганов как-то вечером, а сам немного пострадал. Я дала ему платок, вытереть кровь на лице…

— Так-так, а вот это уже интересно, — оживился я, и Тулуш тоже вытянул шею.

Я думал, чтобы слышать лучше, а он просто посмотрел в вазочку с печеньем, не осталось ли чего еще. Но не осталось. Тулуш собрал крупные крошки из вазочки, и, отправив их в рот, втянул шею обратно.

Я неслышно вздохнул и продолжил расспросы:

— Как звали эго вашего благородного защитника?

— Не помню, — снова растерянно развела руками женщина. — Хотя нет… Постойте… Кажется, это был… Кажется, это был Алексей.

— Какой Алексей? Который Черепанов? С родимым пятном на лице?

— Вроде, он… Ой, я такая забывчивая, — кокетливо улыбнулась вдова, а мне захотелось на нее прикрикнуть.

Но я сдержался — понимал, что это ничего не изменит.

— Он или не он? Вспоминайте, Ирина Тимофеевна…

— Он… — кивнула она, а потом, чуть поразмышляв, замотала головой. — А может, и не он… Ой, да вы у него сами и спросите. Но столько лет прошло. Больше тридцати уже.

— Спросим, — заверил я. — Значит, говорите, он в школе физруком работает?

— Да. Уж это точно, — улыбнулась она, как будто и не возмущалась только что моим подозрениям.

— Спасибо за сведения. И за угощения тоже. Если будут еще вопросы, мы вас навестим. Чай попьем…

— Конечно, — оживилась вдова. — Приходите. А то теперь я совсем, совсем одна… Как ивушка на ветру.

И посмотрела на меня с такой грустью и одновременно нежностью, будто

я был ее возлюбленным, а не инспектором уголовного розыска, который только что задавал неудобные вопросы.

Мы вышли на лестничную площадку. Спустились во двор. Я убедился, что никто нас не слышит, и только тогда спросил Тулуша:

— Ну что, друг мой луковый, что скажешь? Какие будут мысли? Ты вообще слушал разговор с вдовой? Или только печеньки трескал?

— Хитрая женщина, — кивал напарник на подъезд, откуда мы вышли. — Как лиса хитрая. Не помнить все… а она помнить… Неправда говорит.

— Продолжай, — прищурился я по-Тулушевски.

— Она сама зарезать, а потом врать…

— Ну нет… — я задумался. — Всех троих? У нас три трупа так-то, один из них, правда, в Угледарске.

Тулуш покачал головой.

— У нас женщина и медведь убить может… А у вас нет?

— У нас они только платочки вышивают и никого не убивают. Но всякое может быть, конечно, проверим. А сейчас поехали в одно место. Хочу тебе кое-что показать… Ты же следопыт у нас? Да?

— Следопыт, не следопыт, а зверушка в тайге выследить можно.

— Вот и отлично… Взглянешь на квартирку свежим таежным взглядом… Поехали.

Но сначала мы наведались в городскую прокуратуру. Нашел кабинет Криворожского. Он сидел с грустной миной, зарывшись в бумажках, и выслушивал какую-то бабульку. Та жаловалась, что соседи ночью включают радиоизлучение очень вредное и невидимое, чтобы ее на тот свет отправить. А в милиции у нее по этому поводу заявление не принимают. А соседи уже половину подъезда облучили и смеются через стенку, глумятся.

— Привет, — протянул я руку следаку.

— О, Морозов! — оживился тот, будто в моем визите увидел спасение от беседы с посетительницей. — Слышал, ты теперь розыском рулишь? Поздравляю… Растешь…

— Спасибо, а ты, я смотрю, на тайные заговоры перешёл? — кивнул на заявительницу.

— Вот! — картинно взмахнул руками на бабушку следак. — Забирай! Помоги пенсионерке. Ты же милиция! Ты целый начальник уголовного розыска!

— Ну, она же жалобу пришла писать на эту самую милицию. Значит, мы плохо работаем. Вот и занимайся, — аккуратно улыбнулся я.

Затем отозвал его в сторонку и проговорил:

— А вообще я по делу, дай мне ключик от квартиры Чудинова.

— Зачем? Мы же там обыск провели уже. Ты же сам присутствовал. Правда, как кинолог тогда еще…

— У меня теперь не только Мухтар, как ты заметил. У меня есть следопыт. Хочу с ним еще раз хату прошуршать. Может, что-то мы упустили тогда.

— Какой еще следопыт? — нахмурился Федя, а потом, заметив мнущегося на пороге Тулуша, строго проговорил: — Гражданин! Вы что хотели? Вы по материалу о хлопке? Седьмой кабинет, по коридору налево!