Начальник милиции. Книга 6
Шрифт:
Эксперт методично обработал рукоять, от усердия высунув даже язык. Знал, что сейчас от его действий зависит многое. Я, признаться, не особо надеялся, что мы обнаружим отпечатки, ведь на окне их не было — надо думать, и здесь убийца постарался не оставить следов.
Но Валентин меня обрадовал.
— Есть, — сказал он, внимательно изучая проявившиеся узоры. — Чёткие отпечатки. Сейчас сверим.
Он снял отпечатки на липкую пленку, вытащил дактилокарту Грицука и стал сравнивать прямо тут же.
— Ну? — нетерпеливо нависал я над экспертом, пытаясь разглядеть завитки, петли
За время своей работы в милиции я не только поднаторел в оперативных методах, но и освоил основы практической криминалистики. Даже хотел сесть на место Загоруйко сейчас, уж больно долго, как мне казалось, он сравнивает.
Вдруг рука Валентина замерла над объектом.
— Не совпадают, — произнёс он тихо.
Я нахмурился:
— То есть? Хочешь сказать, что это не Сафрон, Валя? Ты ничего не перепутал?
— Ошибки быть не может, — Загоруйко задумчиво провёл пальцами по дактилокарте, затем сдвинул очки чуть на лоб и сказал: — По моему экспертному опыту, эти отпечатки оставлены женщиной.
— Что? Какой еще, на фиг, женщиной, Валентин? Как ты вообще это понял?
— Формально определить это нельзя, нет такой методики, так что в справку не запишу. Но на практике я как эксперт выделил такие черты: у женщин папиллярные узоры аккуратнее как бы, сами папиллярные линии тоньше, да и фаланга уже, кожа более гладкая, в том смысле, что без грубых дефектов и шрамов. Их отпечатки почти изящны, — ответил он, словно читая несуществующий учебник по криминалистике, написанный им самим. — Это, то есть, в большинстве случаев — хотя неминуемы исключения.
Я выгнал всех из кабинета к чертовой матери, отправил работать. Оставил только Валентина и прокурорского следователя. Следак зарылся в протокол, описывал труп, строчил усердно и не замечал, что происходит вокруг. Ему главное что — обстановку зафиксировать. Знал, что касаемо следов Валя ему всё потом надиктует, и он готовое впишет в протокол.
Я тем временем нехотя подошёл к шкафу и достал аккуратно за края маленькую, красивую кружку из старого сервиза, которую никто никогда не трогал. Подал её Загоруйко.
— Обработай её, — приказал я, — попробуй найти следы рук, чтобы сравнить с теми, что на рукоятке ножа.
Он быстро, но аккуратно провёл несколько раз кисточкой по поверхности кружки, и мы наблюдали, как черный порошок налипает на следы, а те проявляются, словно по мановению волшебной палочки.
Откопировал следы на пленку, приклеил ее к отрезку отфиксированной заранее в растворе незасвеченной глянцевой фотобумаги белоснежного цвета. И снова принялся рассматривать и сравнивать следы, взяв в руку громоздкую черную криминалистическую лупу. Но на этот раз долго не вглядывался, следы четкие, и его опытный глаз мигом обнаружил что-то.
Он поднял голову с удивлением и пробормотал:
— Совпадают. Отпечатки на кружке и на рукояти ножа оставил один и тот же человек. Только кто это? То есть, Сан Саныч — откуда эта кружка? Она была в кабинете?
Холодок пробежал по моей спине, и в груди сжалось что-то невыразимо болезненное. Вспомнилось, как когда-то Вера, сидевшая у меня в кабинете, угощалась чаем из этой самой кружки — как
Всё указывало на то, что именно она оставила эти отпечатки.
Я боролся с желанием немедленно разгласить результаты только что проведенного дактилоскопического исследования во всеуслышание и тут же объявить Веру в розыск. Но что-то удержало меня. Я понимал, что не всё гладко в этой запутанной истории — нож был воткнут по самую рукоять, и такая сила удара не характерна даже для обычного мужчины, не говоря уже о женщине. Конечно, Вера стойкая и ловкая, но всё же… Может, она прошла спецподготовку? — мучительно размышлял я, взвешивая все за и против. Из всех людей, способных так вонзить нож, я знаю только одного — Грицука… Сомнения одолевали меня. Что дальше делать?
Но замешательство было секундным. В следующий момент я принял решение и ответил на вопрос Валентина:
— Кружка эта из моего кабинета, я заметил, что она сдвинута на полке. Вероятно, убийца, после того как прирезал Ваню, зачем-то взял ее в руки. Посмотрел и поставил на место. Но немного не на то место…
Звучало очень правдоподобно, по крайней мере, Загоруйко и следак сразу поверили. Валя изъял пальчики, упаковав их в бумажный самодельный конверт. Следаку тем временем уже привели понятых: заспанных и перепуганных мужичков-суточников из КПЗ, отбывавших там административку. Они расписались на конвертах, а я сообразил, что Валентин отправит копии следов в областную картотеку. И вот там уже пальчики Веры могут «стрельнуть». Но это нескоро, а пока у меня есть немного времени, чтобы распутать этот клубок.
Тем временем операция по поиску Грицука была в самом разгаре.
Подняв личный состав, я еще и запросил помощь из области, чтобы прислали наряды ППС, сотрудников кабинетных служб для массовой проверки домов, подъездов, дач, гаражей и чердаков, ведь Грицук, думая, что убил начальника милиции, достиг своей цели и теперь может намереваться покинуть город. Нельзя терять ни минуты. Он может уехать на попутках, а может через железнодорожный вокзал, который у нас находится только в области. Поэтому по моему приказу все въезды и выезды из города были перекрыты, а наряды и посты ГАИ усилены кабинетными милиционерами. Город был весь охвачен операцией, и все искали маньяка-убийцу. Угледарск тоже окопался, перекрыли вокзалы и магистральные улицы.
Я присел передохнуть в кресло. Ваню уже увезли в морг, и лишь зловещее пятно на диване напоминала о недавней трагедии.
Вскоре с ночного происшествия прибыл дежурный оперативник, наш новичок Глеб, громила с проницательным добрым взглядом.
Ему уже рассказали, что тут произошло. Ваню он знал недавно, но все равно очень расстроился.
— Как же проник убийца, Александр Александрович? — спросил он.
Я кратко объяснил ситуацию и даже рассказал об изъятом образце почвы.
— А можно на него взглянуть? — заявил вдруг Глеб. — Кое-что мог бы вам сказать.