Начальник милиции. Книга 6
Шрифт:
Не Сафрон.
Совсем не тот типаж. Этому мужику лет сорок пять, неуклюжий, ссутуленный, в потертой куртке. Полуинтеллигентного вида — худощавое лицо, очки с толстыми стеклами. Одет неброско — серая фланелевая рубашка, старые брюки с залоснившимися коленями, старая армейская телогрейка на плечах. Ничего угрожающего. И, судя по выражению лица, он сам жутко меня испугался.
— Ты кто? — резко спросил я, не убирая ствола.
Мужик моргнул, переводя взгляд с дула на меня, потом снова на автомат.
— Меня…
Я сузил глаза, сканируя его.
— Сторож? В заброшенном лагере?
Он кивнул, медленно, как будто сам пытался осознать нелепость ситуации.
— Так ведь это государственное имущество, — объяснил он, нервно поправляя очки. — Надо, чтобы не растащили. Лагерь хоть и не работает, но имущество осталось. Вот меня и оставили тут смотреть.
Я молчал. Врет? Нет. Голос дрожит, но не как у преступника, скорее, как у человека, внезапно оказавшегося под прицелом. Глаза бегают, но не с хитростью, а от испуга.
Я убрал автомат, но бдительности не терял.
— Морозов. Милиция, — представился, наблюдая за реакцией.
Фёдор Алексеевич моргнул, потом выдохнул, ссутулившись еще больше.
— Милиция… — пробормотал он. — Вот это вы меня напугали, товарищ милиционер.
Он покосился на свою кружку, теперь лежавшую у ножки стола, и, видимо, решив, что испуг и мой автомат — всё же не повод бросать чай, поднял её, трясущейся рукой поставил обратно на стол, долил из заварника и взглянул на меня.
— Так что вам здесь нужно? — спросил он уже чуть тверже, но с той же настороженностью.
Я хмыкнул. Да, вопрос хороший.
Я осмотрелся внимательнее. Помещение было небольшим, с низким потолком, стены пропахли сыростью, краска на них облупилась. Старый деревянный стол, пара стульев, крашенная лавка у стены. На полке — керосиновая лампа, рядом жестяная банка с непонятным содержимым. Над столом висели выцветшие газеты, прикрепленные кнопками, или вместо обоев, или для чего-то еще, а на стене — пожелтевший приказ или постановление, подписанное кем-то из райисполкома.
Меня все это насторожило. Лагерь не входил в зону ответственности Зарыбинска, относился к соседнему району, и я вообще до недавнего времени не знал о его существовании. Однако сторож выглядел так, будто давно здесь работает и знает каждый уголок.
— Да уж, — пробормотал я. — Давно вы тут?
Фёдор Алексеевич хмыкнул, подбоченился и огляделся, будто проверяя, не изменилось ли что-то за последние годы.
— Ой, да годков с двадцать пять, наверное. Как лагерь закрыли, так и поставили меня сюда. Мол, не растащат, если сторож будет. И то, дело нужное.
— А кто-то вообще сюда заходит? — спросил я, внимательно глядя на него. — Подозрительного никого не видел?
— Белки только шастают, — ухмыльнулся он. — Лисы иногда. Людей
Я задумался. Будь здесь Сафрон, сторож бы его явно увидел.
— А ты что ж, один тут? — спросил я, покосившись на темный угол избушки, где что-то натужно заскрипело.
— Один, — вздохнул Фёдор. — Бессменно. Напросился на две ставки, чтоб платили побольше. Всё равно тут делать нечего, сидеть, да белок считать.
Он хмыкнул, затем кивнул на старый чайник, стоявший на железной печке.
— Чаю хочешь?
Я пожал плечами.
— Давай.
Сторож взял с полки кружку, насыпал в нее что-то из небольшой тряпичной сумки, что висела на гвозде. Заварил, плеснул кипятку, пододвинул мне.
— Я тебе свеженького, на травках. Сам собираю. Хороший, крепкий. Греет душу.
Я взял кружку, вдохнул запах и на мгновение напрягся. Где-то я уже это чувствовал. Запах… слабый, но знакомый. Я вдруг вспомнил домик гадалки, которая заваривала мне обезболивающий отвар. Похоже пахнет? Одна трава, другая — я в них не разбираюсь. Наверное, просто показалось.
Травяной сбор, тут же лес кругом — и ничего в этом такого. Я сделал глоток, тепло разлилось по телу.
— А вы чего здесь ищете?
— Не твое дело, — нахмурился я, раздумывая, что же делать дальше.
— Сидеть-то собираешься тут до утра? — спросил Фёдор, подливая себе чаю.
Я кивнул.
Останусь. Фонарик у меня сдох, батарейки на исходе. А в темноте тут и шею свернуть недолго, пока пытаешься вернуться. Завтра посветлу всё осмотрю. Хоть и хочется верить сторожу, что никого здесь нет, да и в помине не было, но не зря же следы глины привели именно сюда.
— Ищете кого? — Фёдор понимающе хмыкнул.
— Ты точно не видел посторонних на территории?
— Точнее не бывает. Я тут каждый закоулок знаю.
— Ладно, утром посмотрим вместе, на всякий случай.
— Верно. Здесь в темноте можно и в доску гнилую провалиться, и на гвоздь наступить. А завтра поглядим… Но уверяю, никого тут нет.
Я умышленно не сказал сторожу о цели своего визита. О Сафроне — ни слова. Решил проверить все сам утром. Ему же рассказал другое — что появилась информация, будто преступники, ограбившие сельпо, могут скрываться где-то здесь. И меня, как рядового сотрудника, отправили проверить.
— Машина сломалась, — добавил я, — пришлось идти пешком. Дорога не из легких.
Фёдор снова понимающе кивнул.
— Ну, с кем не бывает, — сказал он. — Значит, переночуете здесь. Найдем вам место. Корпусов у нас хватает.
Он поднялся, прихватил фонарь и махнул мне следовать за ним. Мы вышли в ночь, и лагерь теперь казался еще более мрачным, чем когда я пришел. Ветер гулял между корпусами, скрипели ставни.
— Вот тут и заночуешь, — сказал он, остановившись у одного из зданий.