Нация. Апокалипсис. Том третий

Гришанов Вячеслав

– Присаживайся поудобнее, – поймав взгляд Егора, проговорил Пронько. – Когда собираешь партийный актив, то приходится соответствовать…

– Как сказал один умный человек (не помню, правда, кто), «статую красит вид, а человека – его деяния».

– Правильные слова, Егор! Только в обычные дни у меня всё по-фронтовому.

– А что, у нас уже война? – глядя по сторонам, иронично проговорил Сомов.

– Война – не война, а порох нужно держать сухим.

– Ну, не знаю, не знаю…

– А что

тут знать. Как говорится, «хочешь мира – готовься к войне».

– Серёга, ты меня пугаешь своей воинственностью.

– Да это я так, к слову. Не принимай близко к сердцу.

– Да я и не принимаю, просто война ассоциируется у меня с ужасами и нравственной извращённостью, отрицанием истины и гуманности, – глядя куда-то в угол комнаты, проговорил Сомов, стараясь не только рассмотреть всё то, что его окружало, но и удобно разместиться в небольшом кресле, в котором ему было некомфортно сидеть.

Разглядывая всё вокруг, он заметил, что достопримечательностей в комнате было немного: шифоньер для одежды, два рабочих стола, шесть стульев, две тумбочки, пара небольших кресел, телефон и узенький настенный шкаф с небольшим набором книг, состоящий из четырёх полочек. На верхней полке стоял небольшой бюст какого-то мужчины в профиль влево. На столах лежали кипы разных бумаг, похожие на какие-то документы. Рядом с ними лежали газеты, журналы и другая печатная продукция. Справа, в углу, прямо на полу, лежали в несколько рядов пачки с какой-то литературой. В ярком свете от лампочки он обратил внимание на плакат, на котором была изображена фотография первого президента Украины Кравчука с крупной надписью «Кравчук – это мир!»

– Не могу понять, кто это… – глядя на бюст, проговорил Сомов.

– Степан Бандера!

– Бандера?! – удивлённо проговорил Егор. – Но он же…

– Каждая историческая эпоха, Егор, рождает своих героев. История Украины в этом плане показательна. У нас никогда не было ни королей, ни монархов, ни царей, зато были, есть и будут свои герои, которых выбирает не только время, но и народ.

– Понятно.

Сомов не стал больше развивать разговор на эту тему, дабы не показывать свою неосведомлённость в этом вопросе.

– А это, насколько я знаю, главный идеолог Украины? – глядя на плакат, спросил Сомов.

– Был главным, да весь вышел.

– А что так?

– Ирония заключается в том, что когда, как снег на голову, свалилась независимость, то оказалось, что никакой вдумчивой стратегии и плана действий у «отца нации» нет. Одно прожектёрство!

– А мне казалось, что он хорошо ориентировался в этом деле.

– «Ориентировался», как ты говоришь, может, он и хорошо, только выборы проиграл. А как ты думаешь, почему?

– Не знаю, – глядя на Пронько, чистосердечно признался Егор. – У меня не столь острый

ум, чтобы упражняться в рассуждениях на такие политические темы.

– А я тебе скажу: потому что он ни нашим, ни вашим – вот такой он человек. В подтверждение моих слов, – продолжил Пронько, – расскажу тебе один анекдот. Не успел приехать Леонид Макарович в одну из областей Украины, как начался дождь. Охранник ему говорит: «Леонид Макарович – зонтик!». А тот отвечает: «Ничего, ничего, я так – между капельками».

– Понятно, – улыбнувшись, проговорил Сомов. – А что тогда портрет висит?

– Он никому не мешает. И потом – это же история. А к истории, сам знаешь, надо относиться как к сокровищнице наших деяний. Пусть висит для примера и поучения для настоящего и предостережения для будущего.

– Ясно.

На втором плакате, который был ближе к Сомову, он увидел три фотографии…

– А это основатели, можно сказать, воины нашего движения – Вячеслав Чорновил, Михаил Горынь и поэт Иван Драч.

– Не слышал.

– Услышишь ещё, какие твои годы.

– Где это они?

– В конференц-зале Киевского политехнического института на Учредительном съезде «Народного движения Украины за перестройку».

– Ясно, – глядя на Пронько, сказал Сомов. – А это что?

– А это наша символика: сине-жёлтый флаг, трезубец и гимн «Ще не вмерла Украши i слава, i воля».

– Всё серьёзно.

– Ну, а как ты хотел? Кстати, вся эта символика была утверждена на этом же съезде. Без этого никак.

– Почему?

– Ну как почему? Вещи они, можно сказать, незначительные, а идею соединяют. Двигаться вперёд без знамени и прочих символов, как ты знаешь, невозможно!

– Ну да, тут ты прав!

– Я знаю, что говорю. Поверь мне: придёт время, и украинцы будут жертвовать жизнью за них.

– Как всё у вас практично, – с некой иронией проговорил Сомов.

– Зря иронизируешь, ты не представляешь, как украинский народ соскучился по воле, по свободе! Как там, у Руставели, дай бог памяти: «Преступно промедленье, если путь великий ждёт». Так, кажется? И это свободу мы будем защищать…

– Так-то оно так, главное, чтобы ваши идеи не были лишены крепкого зерна жизни.

– Ты это о чём?

– Я говорю о том, что если неправильно чувствовать время, то оно уносит течением всё то, чем ты обладаешь.

– Не унесёт, Егор, не унесёт, ты не представляешь, как будет сильна Украина!

– Почему не представляю, представляю!

– Это хорошо, что представляешь! Знаешь, что мне в тебе нравится? – глядя на Сомова, проговорил Пронько.

– Любопытно!

– То, что ты честный и порядочный человек. Насколько я тебя знаю, ты жил и живёшь так, чтобы были не запятнаны не только руки, но и глаза.