Нация. Апокалипсис. Том третий
Шрифт:
– Не знаю даже, что и сказать, – глядя на Пронько, проговорил Сомов. – Слишком убедительно говоришь.
– А тут и говорить ничего не надо: что есть, то есть.
– Ты так думаешь?
– Я не думаю, а знаю. Через десять лет мы должны стать самой богатой державой Европы, если хочешь, другой Францией!
– Главное, Серёжа, чтобы Украина не стала второй Германией.
– А чем тебя так пугает Германия?
– Меня она не пугает, просто французское безумие далеко не так безумно, как немецкое, ибо в последнем, как сказал один знающий человек, есть система.
– Скажу тебе по секрету, Егор: нам не страшны будут никакие системы…
С Украиной будут считаться все страны не только Европы, но и мира.
– Слушай, мне кажется, что ты грешишь поспешностью.
– Никакой поспешностью я не грешу – вот увидишь. У нас 52 миллионов
Со слов Сергея, Егор понимал, что всё меняется на глазах, причём так быстро, что он не мог себе и представить. И хотя в душе он радовался таким изменениям, мысли его были о другом. О том, что он знал Пронько одним, а сейчас он видит перед собой совершенно другого человека, который находится под воздействием каких-то мощных идеологических призывов. И эта ситуация его как-то настораживала. Настораживала тем, что все его суждения сводились не только к мирному развитию страны, но и к воинственности, и к национализму. Рассуждая, он весь был на каком-то подъёме, словно ему пообещали золотые горы. Глаза его горели так, что Сомов испытывал если не страх, то, по крайней мере, какие-то странные чувства, от которых холодела спина. Он стоял как вкопанный и слушал Сергея. Сомов и дальше бы слушал его, но какие-то незнакомые молодые люди с флагами и плакатами окликнули Пронько. Обратив на это внимание, Сергей тут же махнул им рукой, выражая чувства не только общности, но и солидарности.
– Не знал, что ты такой целеустремлённый, – глядя на Пронько, проговорил Сомов.
– Егор, во мне, как в любом человеке, многое отсутствует, но во мне есть чёткое понимание того, что я хочу. И я к этому стремлюсь.
– Даже не знаю, что и сказать, – разводя руками, проговорил Сомов.
– Не надо ничего говорить, Егор, надо брать от жизни всё, что можно, и действовать. Время рассуждений закончилось, впереди время побед…
В то время как Пронько говорил, к ним незаметно подошёл высокий широкоплечий мужчина лет тридцати пяти. Егор не мог не обратить внимания на его развитую мускулатуру, на крепкие мясистые руки, на которых были видны наколки, и на лицо, на котором проступали черты жестокосердия. «Ну и друзья у Пронько», – глядя на незнакомца, подумал Сомов.
Не поздоровавшись, мужчина сразу обратился к Пронько, причём голос его, как показалось Егору, соответствовал его внешности:
– Сергей, время деньги…
– Иду, иду… Егор, извини, надо бежать… Давай как-нибудь встретимся, поговорим. Тем более что нам есть что вспомнить. Я завтра буду в Киеве… Да, скажи свой номер телефона…
– Может, записать?
– Не надо, я запомню.
Пожав руку Сомову, Пронько спешно вытащил какую-то карточку и, протянув Егору, сказал:
– Возьми, пригодится.
Проводив взглядом собеседника, Сомов посмотрел на карточку – это была визитка, на которой было написано крупными буквами: «Украинская политическая партия “Рух”. Пронько Сергей Александрович – член Политсовета».
Глава X
Все последующие дни украинские средства массовой информации только и говорили о забастовке в Донецке, где бастовали представители двухсот тридцати (из двухсот пятидесяти) шахт Донбасса. Призыв к региональной самостоятельности не был спонтанным, многие видные политики Украины весьма активно его продвигали, не видя в этом каких-то проблем, поскольку нужен был новый мощный импульс реформам на местах. Украинские политики по примеру России были убеждены, что только через регионы, через власть на местах страна способна не только ускорить, но и восстановить темпы развития экономики, поскольку политическая и экономическая реформы пробуксовывали. Но никто не знал, по какому пути – административному или демократическому – нужно идти, чтобы развитие получило нужный эффект. Тем более что для этого права отсутствовали не только законы, но и конституционные гарантии, которые должны быть чётко обозначены в новой Конституции: такие как безусловное верховенство всех федеральных законов и нормативных актов, возможностей отмены на федеральном уровне решений парламентов и правительств в республиках и областях, а также назначение Верховным Советом или президентом глав местной администрации или представителей во всех субъектах Федерации. Ничего этого не было. Следовательно, получалось как в том случае: «Казнить нельзя помиловать», предоставив, таким образом, отдельным
Учитывая масштабы выступлений в Донбассе, Киев не на шутку был напуган. Поэтому быстро пошёл на некоторые уступки протестующим. На четвёртый день забастовки руководителя координационного совета Ефима Звягильского назначают первым вице-премьером правительства Кучмы. Ещё через несколько дней принимается требование проведения референдума. 18 июня объявляется об увеличении зарплаты шахтеров. Несмотря на то, что выполнение многих требований народа было проигнорировано правительством, Координационный совет, чтобы не вызвать общую дестабилизацию в стране, призвал прекратить забастовку и разойтись. И хотя многих шахтёров решение Координационного Совета не устраивало, народ разошёлся. Но ситуация всё же оставалась политически взрывоопасной.
Помимо Донбасса, не забыли о планах на более широкую автономию и в Крыму, где было также очень напряжённо. В 1993 году Верховный Совет полуострова принял даже закон о выборах президента. И в январе 1994 года они состоялись. Победителем стал Юрий Мешков – глава Республиканской партии Крыма, которая выступала за включение полуострова в состав России. На выборы он выдвигался от блока с говорящим названием «Россия», имеющего большинство в Верховном Совете Крыма.
В марте этого же года президент провёл в Крыму референдум о закреплении автономии, введении двойного гражданства и придании своим указам статуса закона. По всем вопросам жители Крыма ответили «да». Это стало кульминацией крымского движения против Киева, который тут же запустил маховик уничтожения всех замыслов «непослушных» крымчан. Сначала под влиянием политических сил Киева и давления американских «друзей» раскололся блок «Россия»; затем был распущен Верховный Совет Крыма. Используя эти два фактора, президент Украины Леонид Кучма сумел аннулировать все достижения крымчан, лишив полуостров президента и Конституции, которая действовала с 1992 года. В результате всех этих действий власть полуострова оказалась парализованной.
Впрочем, Крым в горячую точку не превратился. Это произошло благодаря Массандровским соглашениям (четыре международных документа, составленные Украиной и Российской Федерацией 3 сентября 1993 года в предместье Ялты Массандре).
Суть принятых соглашений была такова:
1. Россия готова купить Черноморский флот и всю его инфраструктуру, а Украина готова продать (в основном это касалось долгов за газ).
2. Соглашения касались «ядерной» части переговоров, а проще говоря, дальнейших шагов Украины, направленных на сокращение и ликвидацию её ядерного оружия.
3. Достигнутыми договорённостями предусматривались шаги и основные принципы утилизации ядерного оружия, расположенного на территории Украины, а также порядок осуществления гарантийного и авторского надзора за эксплуатацией стратегических ракетных комплексов, расположенных на территории Украины.
4. Вопрос по Крыму.
По правде говоря, если бы не было Массандровского соглашения, то обязательно был бы другой документ, который бы позволил разрешить все возникшие вопросы между Россией и Украиной.
Что касалось Черноморского флота, то отдавать его Россия не собиралась ни при каких обстоятельствах (за него всячески боролась Украина), поскольку он был создан «промыслом» Петра I для создания морских сил по защите южных районов страны от разорительных набегов Крымского ханства. В военном руководстве России прекрасно понимали (правда, не все), что Черноморский флот был вторым по мощности и силе в акватории Чёрного моря после Турции. Достаточно сказать, что его корабельный состав состоял из 500 боевых кораблей и различных плавсредств, а также авиации, количество которой достигало более 200 самолётов. (7057-я смешанная авиабаза ЧФ размещалась на аэродроме Кача, а штурмовая эскадрилья – на аэродроме Гвардейский).