Над бездной
Шрифт:
— Дай я тебе ведра понесу.
— Иди, господин, твоей дорогой… каждый день я эти ведра таскаю; к чему тебе их в руки брать?
— Понеси, господин, мои; я не спесивая, — сказала Гиацинта, — мне часто Никифор помогает мешки да горшки таскать дома, хоть батюшка и колотит его каждый раз за это, потому что решил отдать за него Амариллу, а не меня.
— У тебя жених есть, Амарилла? — спросил Аврелий, взяв с усмешкой от Гиацинты ведра.
— Есть, господин… матушка хочет Гиацинту за него отдать,
— А ты сама хочешь выйти за него?
— Велит батюшка-хозяин, — выйду.
— А если хозяйка не велит?
— Ох, господин!.. будет у них, знаю, из-за меня ссора великая!.. я вышла бы даже за камень или дерево, если б мне приказали, чтоб только хозяева помирились. С самого моего детства они из-за меня бранятся чуть не каждый день.
— И ты страдаешь от этого?
— Ужасно!.. когда меня не будет в доме, не будет и ссор.
— А если б я посватался?
— Ни, ни, ни!.. господин, не смейся хоть ты один надо мной!.. певец про тебя прежде мне беспрестанно говорил… хозяйка беспрестанно говорит… хозяин смеется и бранится… оставь ты меня в покое!
— Ты — не зять рыбацкой семье, — сказала Гиацинта, — сестра не дальше, как вчера, говорила мне, что ты ей больше всех нравишься, да что ж из этого?.. и я нравлюсь Никифору больше всех, а батюшка меня не отдаст за него… да и сама я не пойду… он не купец. За тебя тоже сестру не отдадут, потому что ты не раб и не рыбак.
— А правду ли говорила твоя названная сестра, что я тебе нравлюсь, Амарилла? — спросил Аврелий.
— Уйди, господин! — ответила она.
— Отвечай, Амарилла!.. я люб тебе?
— Люб, да неровня… ни твой родитель, ни мой хозяин на твое сватовство не согласятся… отвяжись, господин!
Амарилла побежала к стаду.
— Гиацинта! — крикнул Аврелий убегавшей за сестрой девушке, — ведра-то твои у меня остались.
Гиацинта вернулась за ведрами.
— Точно ты с нашей матушкой сговорился! — с укором сказала она, — матушка давно твердит, что отдаст Амариллу за благородного наперекор батюшке.
— Гиацинта, — сказал Аврелий, — скажи мне правду: Амарилла не любит никого? никто ей не нравится, кроме меня?
— Никто. Эх, господин!.. нравится звезда небесная, да ее не достанешь!
Сказав это, Гиацинта убежала за Амариллой к стаду, шибко размахивая пустыми ведрами.
Подоивши коров, девушки возвращались домой другой дорогой по берегу моря, проговорив все время об Аврелии и его сватовстве.
Все было, по их мнению, складно и ладно, только отец сказал уж давно, что этому не бывать. Это огорчало обеих.
— Матушка перехитрит его, — утешала подругу Гиацинта, — перехитрит его и Никифор; теперь, вдобавок, певец воротился… все трое начнут вертеть дело по-своему…
— Спесивая, ты что-то про меня говоришь, — сказал молодой рыбак, неожиданно появившись из-за дерева сзади Гиацинты.
— Ты что ж не на работе? — удивилась она.
— Улов хорош был; я поторопился домой; гостям рыбы привез. Что про меня говорила? сказывай!
— Говорила я про тебя, что твои уши очень длинны.
— Будто?.. не другое ли что?
— Может быть, и другое.
— Гиацинта!
— Отвяжись!.. молоко расплещется!..
— Певец меня в лодке догнал.
— Ну!
— Он обещал мне выкупить меня у твоего отца и в купцы вывести.
— У самого у него нет ни монетки… на какие деньги он это сделает?.. врет, как всегда, а ты уши подставляешь… длинноухий!.. глупый!.. дуралей!
— Он говорит, что в Риме в солдатах разбогател; сделаю, говорит, тебя купцом, только не сватайся за Амариллу.
— Что ему за дело до Амариллы?
— Она нравится молодому Аврелию, а тот сулил награду певцу, если сватовство уладит… Гиацинта, спесивая!.. если я буду купцом…
— Когда будешь, тогда и разговор другой будет. Плыви на работу опять!..
— Поплывем вместе!.. вези лепешки на отмель!
— Амарилла всегда их возит, а не я.
— Гиацинта, все теперь заняты гостями дома… им не до нас…
— Что ж ты затеял?
— Позабавимся!.. один разок позабавимся!.. свези ты лепешки с Амариллой; ты дома никому не нужна. Потягаемся, кто кого на лодке обгонит.
— Выдумщик!
— Если обгонишь, серьги подарю стеклянные дорогие, синие.
— Вдвоем с сестрой, уж конечно, обгоню.
— Не обогнать!
— А вот увидишь.
— Тебя матушка не пустит, — сказала Амарилла подруге.
— Матушка-то пустит, — ответила Гиацинта в раздумье, — да только… экая радость!.. стеклянные серьги он мне подарит… Люциане, я думаю, теперь привезли целый ларец всяких материй, — и полосатую, и со звездочками этрусскую, и ундулату, и парчу…
Гиацинта поставила ведра с молоком на землю и расплакалась.
— Эх, горе! — воскликнул Никифор, почесывая свой затылок, — были б у меня деньги, купил бы я тебе тирской порфиры… самой яркой, красной!
Положив руку на плечо плачущей рыбачки, он шепнул:
— Гиацинта, раковина ты моя перламутровая!.. каракатица розовая!.. черепаха ты моя дорогая!
— Женят тебя на Амарилле!
— Да ведь это еще не скоро.
— Как не скоро? батюшка сказал, что только до зимы подождет, а потом…
— Эх, доля рабская, горькая!.. в море кинусь!.. но, все равно, если и не женят, ты не пойдешь за меня; я не купец, не богатый. Рыбка ты моя золотая!.. сплел бы я невод шелковый, чтобы поймать тебя!