Надежда Тальконы
Шрифт:
— Молчать! Кто струсил — пусть прыгает за борт, пока катера далеко не ушли. Я пойду одна.
— Но Вам же нельзя! Вы беременны!
— Беременность — это не болезнь!
И поднялась, зажмурив глаза, прижимая пальцы к вискам. Она стояла так несколько минут, затем резко выбросила руку вправо.
— Там! Нам туда! Разворачивайтесь! Пока они живы.
«Бриз» заложил крутой вираж и на предельной скорости рванул на запад навстречу шторму.
Катера сопровождения некоторое время упрямо следовали за ним, неизбежно отставая и, наконец, совсем
Стремительно темнело, начиналась гроза.
«Бриз» безжалостно швыряло с волны на волну. Надежда натянула капюшон почти до глаз и вцепилась в сиденье, упираясь ногами, чтоб не мотало. Время от времени она заставляла останавливаться и выключать мотор. И вставала, зажмурившись, уточняя направление движения.
Луч прожектора почти не пробивал дождевую завесу. Небеса разверзлись над головой, и все смешалось. Небо, волны, слепящие вспышки молний и почти беспрерывный рокот громовых раскатов.
Бернет, впервые попав в такой шторм, шепотом молился, чтобы только не перевернуться, спастись…
Он уже не верил, что в этом аду можно хоть как — то ориентироваться и не надеялся, что они кого-то смогут найти.
Черный рыболовный катер, раз в десять больше «Бриза», уже хорошо черпанул в трюм воды. Сильный крен на правый борт и корму. Его швыряло, как игрушку. На палубе, периодически встающей почти вертикально, никого не было.
Надежда потребовала руль.
— Бернет, давай на катер! Кадав, будешь принимать детей!
Пришвартоваться к борту в такой шторм было полным безумием. «Бриз» со скрежетом терся борт о борт, сдирая краску.
Бернет с фонариком обследовал катер, пробираясь по колено в воде.
Мальчишки забились в угол рубки, испуганные, мокрые и какие-то слишком вялые, заторможенные. И их почему-то было только пятеро. Он, крича что-то успокаивающее, по одному вытаскивал их, начиная с тех, кто поменьше, бесцеремонно хватая за шиворот, проволакивал по палубе и скидывал вниз на руки Кадаву. И с каждым рейсом чувствовал, как быстро увеличивается крен. Очередная волна накрыла оба катера. Бернет чудом успел вцепиться в поручни, прижимая к себе уже третьего мальчишку. Этой волной у катера вышибло из крепления якорь, и он, тяжелым маятником, угодил по лобовому защитному козырьку «Бриза», вдребезги разнося его.
Надежда, не выпуская руля из рук, успела боком рухнуть на сиденье. И через пару секунд якорь пронесся у нее над головой в обратном направлении. Кадав не растерялся, выхватил леггер и бластерной очередью перебил цепь. Якорь исчез в волнах. Бернет улыбнулся и отправился за очередным парнишкой. Он был уже в дверях каюты, когда катер мотнуло так, что он не удержался на ногах и пролетел до стены.
Упал довольно удачно, успев скомпоноваться, но что-то тяжелое рухнуло сверху на голову и правое плечо.
Ослепительно яркая вспышка рассыпалась на тысячи искр и погасла. Он очнулся оттого, что мальчишки вдвоем волокли его по палубе. Бернет пытался
— Кадав, прими руль, мне нужно посмотреть, что там с Бернетом. Уходим, скорее! Сейчас эта посудина затонет. Держи заданное направление.
Кадав перебрался на ее место, под ногами хрустело битое стекло. Он, держась одной рукой за руль и, подгадав несколько более-менее спокойных секунд между волнами, страховал свою Праки, пока она пробиралась назад.
Вскоре она высунула голову из каюты:
— Кадав, снимай куртку!
Не совсем понимая, для чего это нужно, парень беспрекословно разделся и передал нагретую теплом тела непромокаемую куртку назад. И первая же волна, которая накрыла «Бриз», насквозь промочила тонкий свитерок и ледяными струйками стала просачиваться в брюки. Кадав съежился, тщетно вглядываясь во все больше сгущающийся мрак впереди.
— Знать бы хоть куда плывем! Только бы не перевернуться! Праки Матенс обещал практически полную непотопляемость… И пусть Рэлла Надежда хоть немного погреется. В каюте хоть и не очень светло, основная мощность генератора уходит на прожектора, но, по крайней мере, тепло и сухо.
И сглазил. Надежда незаметно подобралась сзади. И как раз в тот момент, когда у него чуть не вышибло из рук руль.
— Нет, так дело не пойдет! — услышал он за своим плечом голос Праки и, несмотря на то, что уже замерз, покраснел от стыда, — давай вдвоем. Здесь волны какие-то дурные. Сдвигайся назад!
Кадав, поняв ее замысел, пошире раздвинул ноги и максимально вжался в спинку, освобождая как можно больше места на сиденье. Надежда села перед ним и тоже сцепила пальцы на руле. Кадав запоздало ужаснулся. Она тоже была без куртки.
— Бернет сумел каким-то образом расшибить голову, сильно разрублено и, похоже, сотрясение мозга. — кричала телохранителю Надежда, поворачивая голову вправо. — И с рукой неладно, наверное, ключица сломана. Я перевязала и вколола анальгетика. Продержится. Ему еще за мальчишками следить. Они все мокрые, вялые. Переохладились. А двоих смыло волной за борт еще до нашего прихода. На Альгиду надежды мало, она лежкой лежит, только причитает. Отругала, так вроде зашевелилась кое-как. Ей еще мальчишек раздеть нужно, растереть и закутать потеплее.
— Зачем Вы свою-то куртку?
— Мальчишки замерзают. Кстати, Аллант нас нашел! Вышел на связь ко мне на браслет. Эх, и ругался! Я ему велела снять все корабли с поиска и включить сигнализацию в Талькдаре и в поселке. Куда ближе будет, туда и пойдем. Правда, я пока ничего не слышу. Устала, наверное…
Прошло еще некоторое время в полном молчании, пока Надежда не вскрикнула радостно:
— Есть! Я поняла!
Она встала, отпустив руль, вслушиваясь в рев шторма и, наконец, указала рукой значительно правее, чем они плыли.