Надежда Тальконы
Шрифт:
— Мама, зачем сразу о трупах? Ну, хорошо, если ты хочешь, я сейчас их уволю. Только учти, дом большой, тебе тяжело будет одной поддерживать в нем порядок. Тебя саму увольняли, ты знаешь, что это такое. Теперь тебе самой захотелось попробовать? Не думал, что ты настолько жестока! Ты ведь собираешься не только лишить людей работы, но и выбросить их на улицу в прямом смысле этого слова, ведь другого жилья, кроме служебного у них нет. И еще, их девочка вполне бы могла стать компаньонкой для моей сестры, у нее в этом районе
— Нет, конечно! Я никого не хочу выгонять на улицу.
— Вот и ладненько! Я сейчас пойду и объявлю им, что они могут продолжать работать. А ты потом сама договоришься о распределении обязанностей. Потому что с этого дня здесь будут жить по правилам, установленным тобой, то есть, Вами, Праки Граси. И еще, здесь в гараже есть старенькая машина. После прикажешь, чтобы тебя свозили на старую квартиру. Заберешь там, что тебе покажется нужным. Только не тащи, пожалуйста, сюда всякий хлам! И последнее:, я поехал, мама, у меня время вышло. Мне пора.
Но ему долго еще пришлось простоять, переминаясь с ноги на ногу, дожидаясь, пока мать выплачется у него на груди. Хорошо хоть, что слезы эти были радостными.
— Я свяжусь с вами по инфокому, скорее всего ночью, когда у меня время свободное будет. Между прочим, здесь инфоком с экраном, так что ты теперьтеперрь всегда своими глазами сможешь убедиться, что я, действительно, жив и здоров.
Аллант только что улетел по делам куда-то на Западный материк, по крайней мере, в запросе на люфтер указывал именно этот маршрут.
Надежда еще некоторое время провела у себя, прежде чем решила дойти до библиотеки. Через апартаменты Алланта идти было удобнее, и она воспользовалась именно этим маршрутом. Уже на выходе ее насторожили подозрительные звуки, доносящиеся из комнаты его телохранителей. Она распахнула дверь. Посреди комнаты, перед раскрытой сумкой, спиной к ней, на корточках сидел Бакет и громко шмыгал носом так, что даже плечи вздрагивали.
— Бакет, в чем дело?
Он испуганно обернулся и немедленно вскочил, глядя на неожиданно появившуюся Рэллу практически одним правым глазом. Левый почти полностью заплыл под намечающимся шикарным синяком. И губы подозрительно распухли.
Он еще не успел ответить, когда Надежда коротко вздохнула и констатировала:
— Так. Понятно.
— Выгнали меня, Рэлла Надежда.
— За что хоть?
— Я люфтер разбил. Там с двигателем что-то, я сам не пойму с чего бы. Мы только-только из Талькдары успели вылететь. — И поторопился успокоить. — Рэлла Надежда, с Праки Аллантом все в порядке. Вообще никто не пострадал. Я посадил его. Хоть на брюхо, но посадил. Праки Аллант пересел в люфтер сопровождения. Они дальше полетели, а меня отправили вещи собирать.
— Успокойся и сядь. Голова не кружится? Не тошнит?
— Не знаю, — со всхлипом отозвался Бакет, но
— Сядь, кому сказала! Вымахал, детинушка! Нужно убрать твой «макияж», пока свеженький. Телохранителям неприлично расхаживать в таком виде.
Бакет повиновался, сел. Ему еще никогда не приходилось испытывать на себе целительскую силу своей Рэллы, и он, стараясь не трястись от волнения и не шмыгать носом, замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. И вскоре с удивлением понял, что может смотреть и вторым глазом. Тонкие горячие пальцы скользнули ниже, к разбитым губам, и почти сразу же последовал вопрос:
— Зуб вышиб, что ли?
— Два, — всхлипнул Бакет.
— Ну, извини, это не ко мне, к медикам. Новые выращивать не умею.
Через несколько минут Надежда удовлетворенно убрала руки.
— Ну вот. Совсем другое дело. — И посоветовала: — Ладно, не переживай. Сколько лет уже работаешь, прекрасно знаешь, какой он в ярости, не первый раз тебе, наверное, попадает. Перебесится и успокоится. Что ты сразу в панику, да еще и плакать, как ребенок. Понимаю, обидно. Только никуда он тебя не выгонит.
— Уже выгнал, — всхлипнул Бакет. — Нет-нет, Рэлла Надежда, это всерьез. Когда у Праки Алланта делаются такие глаза — это надолго и всерьез. И я не завидую тем, кто сегодня с ним будет общаться. Я ж его знаю.
— И я знаю. Пусть немного поменьше, чем ты, но знаю. И повторяю: подожди дергаться. Сходи, умойся и полежи. На глаза ему не показывайся, пока я не разрешу, понял?
— Они уже должны вернуться, Рэлла Надежда.
— Тогда мне нужно идти встречать грозного супруга, чтоб кто еще ему под горячую руку не попался.
Похоже, она опоздала. Аллант со вторым телохранителем бурей несся по коридору ей навстречу, чуть позади него, не успевая, лицо красными пятнами, Найс.
Как на грех, по дороге попалась служанка, поливающая цветы. Злым пинком Аллант опрокинул ее ящичек с леечкой и инструментами. Все с грохотом и звоном покатилось по полу.
Девушка испуганно вскрикнула и отскочила к стене.
— Раскидала тут все на дороге, раззява! Пройти негде! Да ты…
— Аллант! — Еще не совсем успев приблизиться, громко и решительно окликнула его Надежда.
И разъяренный Император мгновенно переключился на нее.
— Что, прикатила уже! Доложили! Нажаловались!
— Аллант, нужно поговорить.
— Не сейчас. Мне некогда выслушивать всякие бабьи упреки. Не лезь не в свои дела! Я знаю, что делаю.
— Ничего ты не знаешь! Да и не соображаешь сейчас, что творишь.
— Я — Император, в конце концов!
— Да ну! — откровенно удивилась она, — А ведешь себя, как бешеный придурок!
— Пропусти сейчас же! Мне нужно идти.
— Никуда ты не пойдешь, пока не успокоишься. — Надежда встала посреди коридора и развела руки в стороны.