Надежный тыл

Костадинова Весела

Боль в груди я чувствовал несколько дней, и не желая срывать сделки и оставлять компанию, естественно был у врача, где мне провели полное исследование. Ничего страшного, на нервной почве случилось небольшое защемление нерва. Но идея пришла почти сразу.

Знал я, Ань, что ты не сдержишься и прилетишь в компанию, как только я запрещу нашему ненаглядному сыночку здесь появляться, поэтому и врачи, и все участники спектакля были на готовы в любой момент. Одного я не учел, что придется все это разыгрывать на глазах Алины. Лин, — обратился он ко мне, и его голос звучал чуть мягче, почти извиняясь. — Жевать аспирин было… отвратительно.

Он

ухмыльнулся, словно вспоминая тот момент, но в его улыбке читалась горечь.

— А ведь я даже плеваться не мог. Не могла Вера нитроглицерин найти — всё не так мерзко, — добавил он, слабо усмехнувшись, словно пытаясь разрядить обстановку.

Комната вновь замерла в напряжении. Анна выглядела так, будто только что услышала приговор. Анжелика отвернулась, сжав губы, её лицо пылало от скрытой злости.

Я попыталась взять себя в руки, чувствуя, как весь этот разговор словно выворачивает меня наизнанку. Но Даниил продолжал, его взгляд был сосредоточен на всех нас, словно он раздавал последние аккорды этой горькой симфонии правды.

— Повод найти было легко…. Кстати, Лин, твои последние эскизы броши для Марышкиной — верх совершенства. Камень встанет идеально….

— Так… он….

— Лежит в сейфе целый и невредимый…. Думаешь, наши ювелиры сделали бы такую ошибку? Тебе, моя дорогая, тоже ещё многому предстоит научиться, — добавил он, его голос был мягким, но в нём звучала нотка укоризны. — Неужели ты думаешь, что Руслан Альбертович, тот самый который еще меня, зеленого сопляка, всему учил, мог допустить подобную ошибку? Да он с закрытыми глазами и левой рукой любой камень в оправу вставит, даже выпив литр горилки.

Он выдержал паузу, затем продолжил, словно раскрывая ещё одну тайну:

— Раскололи имитацию.

Моё дыхание перехватило, но он продолжил, не давая мне времени осознать сказанное.

— Но второй камень мы действительно выкупили. И Коля действительно отдал свои деньги.

Его взгляд стал чуть мягче, но в нём читалась искренняя просьба о понимании.

— Нужна была максимальная правдоподобность, — объяснил он, его голос был почти извиняющимся. — Уж прости, счастье моё.

Его слова прозвучали, как удар. Я не знала, что сказать, мои мысли путались. Единственное, что я могла сделать, это кивнуть, хотя ком в горле мешал мне даже дышать.

— Зато, лежа на полу, я отчетливо увидел, кто чего стоит…. Да, Ань, играла ты идеально, ничего не скажешь. Сколько трагедии, сколько заботы, сколько пафоса. Мои аплодисменты. А скандал в больнице? Мне пришлось половине персонала заплатить за их нервный тик от тебя. И ведь самое интересное — ты сама верила в то, что делала. Боря… в роли будущего управляющего, ты был бесподобен. Сколько напора, сколько властности, сколько самодурства! Ты зря пошел на дизайнерский. Тебе бы в фильмах сниматься. Кстати, за одним я ещё и ротацию персонала провёл, — добавил он, обводя взглядом остальных присутствующих. — Интересно было посмотреть, сколько у меня тут лизоблюдов работает.

Его слова повисли в воздухе, их вес давил на каждого в комнате.

— Неприятное открытие, но ничего не поделаешь, — заключил он, его голос звучал так, будто он подводил итоги большого, болезненного эксперимента. — А ведь хотел только глянуть, что будет, если меня по-настоящему не станет…… Нда….

Анна съёжилась, словно пытаясь спрятаться от его слов, а Борис выглядел так, будто хотел провалиться сквозь землю.

— Я приказал Николаю допустить нашего сына до компании,

хотел посмотреть, как он станет себя вести. Я действительно надеялся, Борь, — продолжил Даниил, его голос стал тише, усталым, разочарованным до боли. — Думал, что у тебя хватит ума и воли, чтобы хотя бы попытаться доказать, что ты достоин. Что можешь быть не просто моим сыном, а настоящим мужчиной. Дал тот шанс, о котором ты всегда говорил. Ты обвинял меня в том, что я не даю тебе возможности раскрыть талант, расти, помогать мне. У тебя этот шанс был. И как же я хотел бы ошибаться…. Но вместо этого шанса чем ты занялся в первую очередь, Борь? Первое, ты потребовал себе мой кабинет, словно я уже на том свете! Ладно, черт с этим, не самое важное и главное кто где сидит. Второе, что ты сделал — начал ругаться с Николаем и указывать ему! Ему! Который вместе со мной прошел весь путь, что делать и как делать! Ты не учился у него, ты не вникал в дела, хотя Коле было дано распоряжение помогать тебе во всем, если ты этого захочешь. Нет! Тебе все это было не интересно. Ты потребовал служебную машину, секретаря, корпоративную карточку. И это при том, что официальной должности в компании у тебя не было и быть не могло!

Он качнул головой и усмехнулся — горько и устало.

— Вместо того, чтобы учиться, ты, когда тебе закономерно отказали в привилегиях, начал ругаться с Николаем. Почему? Потому что Николай не позволил тебе сесть в моё кресло и окончательно всё развалить? А что двигало тобой, когда ты при всех оскорблял и унижал женщину? О, поверь, я насмотрелся через записи на то, как ты обращался с Алиной!

Борис вскочил, сжав кулаки, его лицо побагровело от ярости.

— Ты не имеешь права так со мной говорить! — выкрикнул он. — Эта тварь мою мать…

Даниил не дал ему закончить. Его голос прозвучал резко, как удар хлыста:

— Стоп! — Даниил встал, его фигура казалась внушительнее, чем обычно. — Ты сейчас скажешь что-то, о чём потом пожалеешь! А остальные в чем виноваты были? Девочка-секретарь, которая тебе кофе не так сварила. Женщина-уборщица, которая, видите ли, не так кабинет твой убрала. Практикант-ювелир, который по твоему мнению работал медленно. Мне продолжать твои подвиги за неполных десять дней перечислять? Они в чем были перед тобой или матерью виноваты, а?

Ты настолько боялся меня, что ни разу не попытался поговорить о своей матери, ни разу не позвонил мне и не попытался хоть как-то наладить наши отношения, но Алина и другие простые работники компании такие удобные мишени для самоутверждения, да? Их ведь по уму некому защищать… Знаешь, Борь, сын — это гордость отца, его опора. А ты… ты стал моим самым большим разочарованием. И самой большой болью. Знаешь, почему? Потому что даже собственная мать была тебе нужна не для любви, не для заботы, а только для одного — чтобы через неё забрать часть компании. Это так, Борис? Признайся себе, хотя бы раз.

Борис шумно выдохнул, но сказать больше ничего не смог.

— Ладно, Борь, в компании ты вел себя как зарвавшийся мажорчик, особенно после того, как посчитал, что я почти труп. Бог бы с этим. А спать со шлюхами тебя кто заставлял. Я?

Анна вскрикнула, Анжелика с удивлением дернулась.

— И ведь даже мысли у тебя не мелькнуло, что это ловушка. А ведь, сынок, это первое, о чем ты думать должен был. Думаешь конкуренты не постарались бы под тебя бабу подложить? А? Или думаешь в бизнесе грязи нет? Только большие бабки и привилегии? Анжелика — наглядный пример!