Надлом
Шрифт:
именно то, что сказала. — Я могу о себе позаботиться.
Хай проигрывает и начинает махать руками, как сумасшедший.
— Ты же должна соображать! Это глупейшая…
Джо становится красной как свекла. Оправдания закончились, и ею полностью овладел гнев.
Следующие слова она скрежещет сквозь зубы:
— У тебя сказочная жизнь, ты — принц Горного Парка, золотой мальчик, в то время как я —
всего лишь калека. — Игра. — Ты понятия не имеешь, какого
Сет. — Ты никогда никого и ничего не терял! — И матч. Хай бледнеет.
Оба тяжело дышат, ничего не говоря, и тишина становится всё напряжённей, вместе с тем как
Хай пытается подобрать слова. Когда он всё же их находит, они оказываются мягкими и короткими.
Мне едва ли хватает жизненного опыта, чтобы понять смысл.
— Ты не права. Я потерял.
Всё же не думаю, что он говорит о шансе выиграть матч.
Джо отшатывается на несколько шагов назад, как если бы ей дали пощёчину, затем
разворачивается и убегает. Вероятно, в конце концов Хай выиграл.
Парень роняет голову на руки и обессилено хватается за волосы. Он поворачивается ко мне.
— Будь добра, пойди за ней. — Надеюсь, это шутка, однако, он не отводит взгляд. Я оставляю
Ури свой воображаемый попкорн — мне надо освободить руки для самообороны. Следуя за
сердитым бурчанием, я иду к краю парковки, а затем в лес. Джо топочет среди деревьев, распугивая
белок.
— Мужчины!
— Ээ… да… мужчины! — сочувствую я.
— Мне не надо, чтобы он со мной нянчился. Что он о себе возомнил?
Надеюсь, что риторический вопрос. Она пинает дерево. Возможно, безопаснее всего
согласиться.
— Мм… да.
— Какой идиот. Он чуть было не погиб!
— Да, идиот.
Она поворачивается ко мне с круглыми глазами. Её вранья-метр, должно быть, предупредил о
моей неискренности, и теперь мне грозит опасность оказаться на месте этого дерева и стать её
боксёрской грушей.
Я защищаюсь.
— Не надо так на меня смотреть. Я бы точно позволила тебе умереть.
Если бы на ответ было больше времени, я бы сформулировала его лучше.
На минуту она замирает, затем фыркает и вскоре уже вовсе смеётся. Она всё смеётся и
смеётся, падая на свою деревянную жертву. В итоге она переводит дыхание и произносит:
— Спасибо, Меда.
— Пожалуйста, — отвечаю я бесстрастно. — Сказала то, что думаю.
У неё снова портится настроение. Она оставляет в покое дерево и садится под ним. Не зная,
что делать, я опускаюсь рядом с ней.
— Полагаю, я должна извиниться перед Хаем, — не с того ни с сего говорит она. — Это не
его
моей семьёй и ногой. — Она начинает рвать листок, и мне хочется ей сказать, что он тоже не
виноват, но прикусываю язык. К всеобщему счастью, она отбрасывает его в сторону. — Просто
иногда я сильно выхожу из себя. Я никогда не стану борцом, никогда не выйду замуж, никогда
ничего не сделаю.
90
Не вижу связи. Больная нога — не такая уж и большая проблема. Но прервать её наполненный
горечью монолог будет невежливо, а главное — опасно.
— Но на кого я злюсь? На демонов? Они постоянно пытаются уничтожить человечество и,
если это вообще возможно, Небеса. Причин для гнева достаточно и без моей ноги. А остальные
студенты, борцы, как они ко мне относятся? Они не воспринимают меня всерьёз, для них я —
ущербная. Ко мне они очень добры и полны жалости. — Ах, теперь понятно, почему она так ужасно
со всеми общается.
Ещё один листик становится её жертвой, и она продолжает.
— А Бог? Я посвятила свою жизнь службе Ему, всё идёт согласно Его плану. Если Он решил,
что я буду лучше Ему служить, будучи калекой, кто я такая, чтобы говорить, что всё должно быть
иначе? — Она поднимает взгляд и смотрит мне в глаза. Хорошо, она всё ещё помнит, что я здесь. —
Я скажу тебе, на кого мне остаётся злиться. На себя. Я ненавижу себя за свои чувства, за
невозможность принять их. Но когда ты ненавидишь себя за ненависть к себе самой — как вообще с
этим справиться?
Она смотрит на меня так, словно у меня есть ответ. И вроде бы, у меня он действительно есть.
Кроме того, я почти эксперт в ненависти к самой себе, и в сравнении со мной её ненависть просто
ничтожна. Она ненавидит себя за расстройство по поводу разрушенных мечтаний? Было бы странно,
если бы она с радостью приняла такую судьбу.
Так что я даю ей свой мудрый совет:
— Прекращай ныть.
От неожиданности Джо отодвигается. С ней всё время нянчатся и ходят вокруг неё на
цыпочках. Я же совсем не такая.
— Какая трогательная вечеринка упоения жалостью.
Лицо Джо становится угрожающе фиолетового цвета, и она вскакивает на ноги.
— Вечеринка упоения жалостью? Уж прости, если мои проблемы не…
Я прерываю её и встаю. Она неправильно называет ненависть к самой себе.
— Да, попросить прощения будет не лишним. Ты злишься на себя за то, что ты злишься на то,