Наедине с булимией. Обретая себя.
Шрифт:
Наташей учимся в одной группе, это меня радует.
– Мила, скажи, у тебя тоже анорексия? – Меня сбивает с толку этот внезапный откровенный
вопрос. Я не знаю, что ответить, и от неожиданности отвечаю искренне.
– Да. А что, у тебя анорексия? – Наташа действительно очень худая девушка, похожая больше на
девочку лет двенадцати. Ноги и руки напоминают крохотные гибкие палочки, и вообще вся она
подобие некой куклы Барби в подростковом возрасте.
– Сейчас уже нет, но была.
то: то не ешь ничего, то ешь и обратно. Там, где я жила, половина общежития так делали, даже
парни.
– И где ты жила?
– В Норвегии, я изучала норвежский язык в их колледже, жила в общежитие вместе с другими
студентами. Их общежитие с нашими рядом не стоят, совсем другого уровня. Вот. Там еще была
студенческая столовая: покупаешь себе проходной билет на семестр, и можешь завтракать, обедать
и ужинать за шведским столом. О, что это были за шведские столы. Я сразу же пожалела, что у
меня был этот проходной билет. От жадности съедаешь столько, что даже до туалета с трудом
можно донести. Там все: салаты, первое, второе, булочки, сыр, колбаски, пирожные. Мамочки! Все
едят без остановки, а потом бегут в туалет. Даже не стесняются уже. Поначалу, с непривычки,
просто хочется всего попробовать. Ешь, ешь – все очень вкусно, безумно вкусно, и выбор
огромный. И внезапно понимаешь, что ни за что на свете не сможешь все это переварить – и
инстинктивно бежишь в туалет, чтобы вырвать. А потом становится хуже. Знаешь, что будет так,
но все равно идешь, чтобы удовольствие получить. Говоришь себе, что съешь ровно столько,
чтобы наесться, а потом все равно срываешься. Те, у кого сила воли посильнее, вообще не ходят в
столовую, сами себе готовят. Остальные – едят там. Кто-то не вырывает, толстеет дико – за полгода
по пятнадцать килограммов народ набирает. А многие – банально смывают все туалете…
«Боже мой, зачем она мне рассказывает все это? Мы же только что познакомились!» - я в ужасе.
Все это звучит отвратительно – что только ни вытворяют эти жалкие люди с собой, только чтобы
получить низменное плотское удовольствие. Да, у меня случилось это однажды, но это было
давно, и я до сих пор ругаю себя за это.
«Давно ли?»
Наташа продолжает болтать до начала лекции. В перерывах мы разговариваем о мужчинах,
смотрим на проходящих по коридору старшекурсников.
– Пойдем обедать?
– Не, - Наташа убирает волосы за ухо, - я днем не ем, я ем только вечером, один раз в сутки.
– Неудивительно, что ты такая худенькая, - я улыбаюсь, - тебе не хватает питательных веществ.
– И не худенькая вовсе. На себя посмотри. Ты что, совсем не ешь ничего?
–
ежедневно, а потом тридцать минут упражнения всякие. Только в большом городе бегать по утрам
как-то не очень приятно. Люди все злые какие-то, оглядываются, даже вслед что-то кричат иногда.
– Не обращай внимания. Ты молодец. Я вот никогда не могу себя заставить даже зарядку утром
сделать. Поэтому и ем один раз в день, чтобы не потолстеть.
Я удивлена. Первый раз вижу такую же помешанную на весе девушку, как и я.
Я подозревала, что «такие» есть, но никогда не общалась с ними. Оказывается, есть много разных
способов быть худой, помимо спортивного самоистязания. А что если я буду есть раз в сутки и
спортом продолжу заниматься. Интересно, я умру от истощения?
Эта мысль так захватывает меня, что я тоже решаю не идти обедать, первый раз за всю свою
жизнь добровольно отказываюсь от планового приема пищи.
Вечер. До дома я добираюсь полуживой и голодной, как волк. Выставляю на стол купленный по
дороге йогурт, небольшой батон ржаного хлеба, кусочек сыра и три яблока. Мой суточный рацион.
Я никогда раньше не оставалась одна так надолго. Никогда не возвращалась неделю подряд в
огромную пустую квартиру, не заботилась о себе от и до. Для меня стало открытием
существование квартирных квитанций, абонентской платы за телефон, оплаты электричества.
Стиральная машина – какой-то странный малознакомый аппарат, к которому к тому же нужно
покупать недешевый стиральный порошок.
А еда! Боже мой, как дорого стоит еда!
Подумать только, кусочек мяса стоит, как две пары дорогих капроновых колготок. Да я никогда не
смогу себе это позволить, ведь отец оставляет мне фиксированную сумму на месяц. Если я буду
покупать себе мясо, то не смогу купить зимние ботинки или новые брюки.
Я завариваю себе чай, очищаю яблоки от кожуры, делаю бутерброд с сыром. Все, ужин
сервирован, мадам. Не дожидаясь, пока чай остынет, я на ходу кусаю бутерброд. О, как же я,
оказывается, голодна. После утренней крошечной пиалы с традиционной овсяной кашей на воде
мой желудок не видел ни единого кусочка пищи. А с тех пор уже прошло двенадцать часов. Моя
голова даже кружится от восторга.
Я доедаю бутерброд, за считанные секунды съедаю йогурт, грызу яблоко – и все еще чувствую
себя голодной. Я не наелась. Точнее, мой желудок, возможно, и полный, но мне все равно хочется
есть. Со мной такое впервые.
Глазами обвожу кухню. Что-то же должно было здесь остаться после последнего приезда отца с