Наездник Ветра
Шрифт:
– Я этого не хочу, – сказал Калокир, – и не захочу никогда. Ответ мой понятен?
– Да, дорогой патрикий! Твой прямодушный ответ не только понятен, но и весьма убедителен, ибо он подтверждается славным делом. Кто, как не ты, два года назад спас эту Империю от вторжения?
Калокир вдруг остановился. Это же сделал и Авраам. Они пристально смотрели в глаза друг другу.
– Кто за тобой стоит?
– Патрикий, не далее как сегодня утром ты задал точно такой же вопрос помощнику логофета. Вспомни, что он ответил тебе. Мой ответ не будет иным. Меня везде слишком хорошо знают, и я поэтому не могу быть низким шпионом.
– Спасибо за прямодушие и тебе. А теперь скажи, чего от меня хотят?
– Чтоб ты был внимателен.
Взгляд
– Боже мой, – вздохнул Авраам, – этого безумца не остановит ни тьма чертей, ни легион ангелов!
Глава пятая
Иоанн сидел в портовой таверне, не замечая людей, которые рядом с ним что-то не могли поделить и уже хватали за ножки тяжёлые табуретки. Ему было не до них. Он вспоминал прошлое. За кувшином вина оно целыми созвездиями видений и светлых образов выплывало из мрака, как корабли из туманных далей. Он снова в Месопотамии. Бедуин, с женою которого он посмел лишь заговорить, бросается на него с ножом. Иоанн прыгает в Ефрат. Бедуин – за ним. Но он совершенно не может плавать. Он тонет. Пытаясь ему помочь, Иоанн всё-таки получает удар ножом – по счастью, скользящий. Пришлось оставить гибнущего безумца и переплыть Ефрат, чтоб не иметь дела с роднёй утопленника. Два дня Иоанн скитался среди опасных болот, истекая кровью. К нему пристала и лихорадка. Он умирал. Ему оказали помощь жители рыбацкой деревни. Жизнь удержалась в его исхудавшем теле только благодаря стараниям юной дочери рыбака, который дал ему кров. Херсонит провёл в тесной хижине возле маленькой речки в глубинах Месопотамии целый месяц, очень скучая по этой девушке, если та выходила всего на час. А её отец был всё время занят. Он ловил рыбу, потом возил её на своей неуклюжей лодке в Багдад и там продавал. Наверное, он догадывался о том, что происходило в хижине. Но помалкивал, потому что гостивший у него юноша был, судя по всему, и богат, и знатен. Если история византийской царицы по имени Феофано и не проникла в эту деревню, то разве мало было историй, подобных ей? А дочери рыбака были не нужны ни престол, ни золото. Если бы Иоанн сказал ей, что он согласен остаться здесь, в этой хижине, на всю жизнь, она бы не променяла её на царский дворец. Но он ей однажды утром сказал другое – что он здоров, и ему пора.
Иоанн вздохнул. Глаза той необыкновенной девушки очень ярко сияли перед ним здесь, в этом кабаке. Он хлебнул вина. Не был ли тот месяц в его двадцатипятилетней жизни самым счастливым? Он огляделся. Вокруг него пьяные торговцы и корабельщики громко спорили, обнимали женщин, играли в кости. Драка откладывалась. Хозяин, сидя за своей стойкой, считал монеты. В корчме царил полумрак. Четыре светильника очень сильно коптили.
Взгляд Калокира вновь затуманился. Он – во Франции, как недавно стали именовать королевство франков. Поздняя осень, холодная и дождливая. Замок графа, имя которого он забыл. Стоит этот замок на берегу Луары. Пир в зале, стены которой увешаны зверобойным и боевым оружием. Вместе с графом пьют и едят бароны, его вассалы, и Калокир. Они его встретили в деревенском трактире и пригласили, сразу поняв, что он – не из простых смертных. Ночью к пирующим привели молодых крестьянок. Смеясь, бароны начали их поить. Одна из девчонок вдруг приглянулась юному херсониту. Несколько часов кряду он городил ей вздор, и её глаза блестели от слёз. Но перед зарёй он уснул. Бароны, схватив девчонку, поволокли её в башню. Их было много. Один из них, придя в ярость из-за того, что вино отняло у него всю силу, задушил девушку. Поутру её труп нашли у рва замка. И вот сейчас она стояла перед Иоанном, словно живая…
– Красивый юноша, ты не хочешь пойти со мною?
Нет, это был, конечно, не её голос. Опомнившись, Иоанн обнаружил, что на колене у него
– А ну, пошла вон! – вдруг раздался сзади голос Мари, – немедленно отойди от него! Он мой, понятно тебе?
Пахучая девушка мигом скрылась. Мари приблизилась и уселась за стол рядом с Иоанном. На ней была юбка чуть выше щиколоток и кофта с большой дырой на плече. Волнистые локоны знатной дамы были в таком состоянии, будто её головой подметали улицу – не особо грязную, впрочем. Её насмешливый правый глаз немножко косил. Левый был, скорее, задумчивым.
– Как дела? – спросил Калокир.
– Неплохо. Я выпью, ладно?
Кивнув, он положил руку ей на колено.
– Делай, что хочешь, – сказала девушка, придвигая к себе кувшин, – мне уже всё равно, что ты будешь делать.
– Что-то случилось?
– Не знаю, как и сказать… Ну, в общем – и да, и нет.
Она выпила. Зная её вместимость, он заказал ещё один кувшин крепкого вина.
– Наверное, я представляюсь тебе довольно вульгарной? – осведомилась француженка, гордо глядя ему в глаза.
– Наверное, да. Но я ничего не имею против вульгарности, по большому счёту. Вульгарность – она как платье. Смотря как на ком сидит.
– Не ври мне, мальчишка! А хочешь – ври. Мне неинтересно, какой я тебе кажусь.
– Зачем тогда спрашивать?
– Я тебя уже раздражаю?
– Пока ещё не особенно. Мне слегка даже интересно с тобой. Знаешь, почему? Потому, что ты иногда превосходишь наглостью даже меня самого.
– Сколько громких слов! И все – мимо цели. Ты, вообще, понимаешь, кто я такая?
– Знатная дама.
– Ох, чушь всё это! Какая чушь!
И Мари устало облокотилась о спинку стула, вытянув под столом пленительные, хотя и не слишком чистые ноги. Одна из них как бы невзначай коснулась ноги Иоанна.
– Кого ты хочешь убить? – поинтересовался он, припомнив одну из многих звучавших вчера идей.
– Убить? Всех.
– А не много ли?
– Нет, не много. Я ненавижу весь мир. Весь род человеческий! Его следует уничтожить.
– Ты не открыла истину. Иисус Христос её понял гораздо раньше тебя и без твоей помощи воплотит. А если скотина будет забита без твоей помощи, то зачем тянуться к ножу? Лучше возьми кнут. Скоты его любят.
– Я никогда никого не использую, понял? – резко проговорила Мари, – меня все используют. А я просто всё делаю для того, чтоб у них пропала эта охота!
Схватив кувшин, француженка сделала два глотка. Глядя на неё, Калокир подумал, что она будет сейчас нести какой-нибудь вздор.
– Знаешь ли ты, что значит для матери потерять ребёнка? – вымолвила Мари, поставив кувшин. Это была полная неожиданность. И она прозвучала так, будто собеседница Иоанна не пила вовсе.
– У тебя был ребёнок? Куда ж он делся?
– У меня есть ребёнок! В этом-то вся беда. У меня есть девочка! Слышишь? Девочка!
И из глаз проститутки потекли слёзы.
– Где же она? – спросил Иоанн.
– О, ты слишком многого хочешь! Если я расскажу тебе, где она, то смерть сразу будет и мне, и ей!
– Но как же я смогу оказать тебе помощь, если не буду знать ничего? На что ты рассчитываешь?
– О, дьявол! Ты мне уже помог! Так помог, что из-за тебя я теряю всё! Понял? Всё!
Уткнув лицо в стол, она зарыдала.
– Тише, – прошептал он и положил руку ей на плечо, – зачем так кричать? Здесь полно шпионов!
– Здесь нет шпионов! Этот кабак опасен для них!
– Тогда говори мне всё.
– Если я скажу, ты сразу же начнёшь действовать, и они тогда всё поймут! А ты ведь начнёшь, ты же по-другому не можешь! Тебе во всё надо сунуть нос, всё до конца выяснить, всё потрогать руками и всё разрушить! Тебе плевать на меня и на мою дочь… Тебе безразличны все, на чью голову ты не можешь поставить ногу, чтобы взойти ещё выше и стать ещё отвратительнее! О, я это очень хорошо знаю!