Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

Маккей Чарльз

В 1806 году панический страх перед концом света охватил славных жителей Лидса и его окрестностей. Причиной тому послужило следующее. В одной из близлежащих деревень курица откладывала яйца, на которых было написано: «Ждите второго пришествия». Деревня стала местом паломничества любопытных, которые после осмотра сих необычайных яиц утверждались во мнении, что Судный день вот-вот наступит. Словно моряки, застигнутые штормом и готовые в любой момент пойти ко дну, люди внезапно обращали свои помыслы к Всевышнему, истово молились и тешили себя надеждой на искупление грехов. Но вскоре, поняв, что их одурачили самым примитивным образом, они успокоились, и от их набожности не осталось и следа. Несколько джентльменов, прослышав о феномене, отправились однажды утром в курятник и застали бедную курицу за откладыванием одного из чудо-яиц. Они довольно быстро пришли к выводу, что яйцо было надписано едкими чернилами и безжалостно засунуто обратно в тело птицы. Узнав об этом, недавние богомольцы посмеялись, и жизнь вошла в свое обычное русло.

Когда в 1630 г. Милан охватила эпидемия бубонной чумы, столь впечатляюще описанная Рипамонте в его интересном труде «De Peste Mediolani», жители этого города жадно внимали пророчествам астрологов и прочих самозванцев. Следует отметить, что эпидемия была предсказана за год до того, как она разразилась. Когда в 1628 г. была замечена крупная комета, мнения астрологов относительно нее разделились. Одни настаивали на том, что она является предвестием кровопролитной войны, другие утверждали, что она знаменует великий голод, но большинство, основывая свое суждение на ее тусклом цвете, считало, что она предвещает эпидемию чумы. Когда предсказание сбылось, и в городе свирепствовала чума, их репутация резко возросла.

Всеобщее внимание приковывали и другие пророчества, которые, как утверждали, были сделаны столетиями ранее.

Они самым пагубным образом влияли на сознание простолюдинов, поскольку вселяли в них веру в скорую неминуемую смерть. Лишая больных надежды на выздоровление сего целительнейшего бальзама при любом недуге они троекратно усиливали разрушительное действие болезни. Одно необычное предсказание чуть не свело несчастных людей с ума. Древнее рифмованное двустишие, передаваемое из поколения в поколение, предвещало, что в 1630 году дьявол заразит весь Милан. Однажды ранним апрельским утром, когда чума еще не приобрела характер эпидемии, прохожие были поражены, увидев, что все двери домов на главных улицах города испачканы странной пористой обмазкой с вкраплениями гнойного содержимого чумных язв. Все миланцы поспешили увидеть необычайное явление собственными глазами, и город охватило величайшее смятение. Были приняты все возможные меры, чтобы найти преступников, но тщетно. Наконец в памяти людей всплыло древнее пророчество, и во всех церквях зазвучали молитвы, коими прихожане призывали Всевышнего помочь им справиться с кознями дьявола. Многие придерживались мнения, что зар азу в го ро де распространяют иностранные эмиссары, но подавляющее большинство миланцев было убеждено, что происходящее является результатом адского сговора и что чуму разносят сверхъестественные силы. Тем временем количество заболевших ею возрастало с угрожающей быстротой, и всеми овладели недоверие и страх. Считалось, что сатана заразил воду в колодцах и водоемах, хлеб на корню, плоды на деревьях и все, с чем человек соприкасается за пределами зданий, включая стены домов, тротуары улиц и даже дверные ручки. Население города было доведено до неуправляемого неистовства. Велось кропотливое выслеживание эмиссаров дьявола, и любому человеку, желавшему избавиться от врага, было достаточно сказать, что он видел, как тот пачкал какую-либо дверь мазью, и несчастного ждала верная смерть от рук разъяренной толпы. Один более чем восьмидесятилетний старик, ежедневно посещавший церковь Сант-Антонио, был однажды замечен за тем, что, поднявшись с колен, вытирал подолом плаща скамью, на которую собирался сесть. Немедленно поднялся крик, что он натирает скамью заразной мазью. Несколько женщин, которых в церкви было очень много, схватили немощного старика и, выкрикивая ужасающие проклятия, выволокли его за волосы наружу. Его означенным способом протащили по грязи до дома муниципального судьи, чтобы он мог быть вздернут на дыбу и принужден выдать сообщников, но старик по дороге скончался. Жертвами массовой ярости стали и многие другие люди. Некий Мора, который по имеющимся сведениям был химиком и цирюльником, был обвинен в сговоре с дьяволом с целью заражения Милана. Его дом окружили и обнаружили в нем некоторое количество химических препаратов. Бедняга утверждал, что они предназначены для профилактики чумы, но врачи, которым они были представлены для изучения, заявили, что это заразные зелья. Мора был вздернут на дыбу, где долгое время настаивал на своей невиновности. В конце концов, когда его мужество было сломлено пыткой, он признался, что вступил в сговор с нечистым и иностранными недругами, чтобы заразить целый город, и что он мазал двери заразной мазью и заражал источники воды. Он назвал нескольких человек своими соучастниками, после чего их арестовали и подвергли той же пытке. Все они были признаны виновными и казнены. Дом Моры сравняли с землей и установили на его месте колонну с надписью, призванной служить напоминанием о его преступлениях.

Пока общественное сознание занимали эти необыкновенные события, эпидемия разрасталась. Люди, собиравшиеся в толпы, дабы посмотреть на казни, заражались друг от друга. Однако неистовство их страстей и степень их легковерия не отставали от набиравшей обороты эпидемии, и они верили любым удивительным и вздорным слухам. Один из них занимал их мысли особенно долго. Был замечен сам дьявол. Он снял один из миланских домов, в коем изготовлял свои заразные мази и снабжал ими своих агентов-распространителей. Один человек размышлял над подобными россказнями до тех пор, пока не отождествил причудливый полет своей фантазии с реальностью. Он пришел на рыночную площадь Милана и поведал собравшейся вокруг него толпе следующую историю. Когда однажды поздно вечером он стоял у двери кафедрального собора и вокруг не было ни души, он увидел, как рядом остановился темный фаэтон, запряженный шестеркой молочно-белых лошадей. За фаэтоном следовала многочисленная свита слуг в темных ливреях, ехавших на темных лошадях. В фаэтоне сидел высокий незнакомец величавого вида, его длинные черные волосы развевались на ветру, большие черные глаза горели огнем, а губы кривились в невыразимо презрительной улыбке. Незнакомец взглянул на очевидца своего прибытия столь надменно, что тот задрожал от страха. Незнакомец был гораздо смуглее всех тех людей, которых этот человек когда-либо видел, а окружавший его воздух был жарким и душным. Он тотчас же осознал, что видит перед собой существо из потустороннего мира. Незнакомец, видя его тревогу, любезно, но властно попросил его занять место рядом с ним. Будучи не в силах отказаться и не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, он сел в фаэтон. Во время безумной скачки со скоростью ветра, завершившейся у одного из домов на главной улице Милана, незнакомец не проронил ни слова. На улице было полно людей, но к превеликому удивлению автора данного повествования никто из них, казалось, не замечал необычного экипажа и его многочисленной свиты. Из этого он заключил, что они являются невидимыми. Дом, возле которого они остановились, снаружи походил на лавку, однако внутри напоминал громадный полуразрушенный дворец. Миланец и его таинственный провожатый прошли через несколько больших и тускло освещенных комнат. В одной из них, обрамленной огромными мраморными колоннами, заседал совет призраков, занятых обсуждением прогрессирующей эпидемии чумы. Другие части здания были погружены в кромешную тьму, которую время от времени озаряли всполохи молний, что позволило миланцу разглядеть некоторое количество тараторивших и гремевших костями скелетов, одни из которых бегали взад и вперед, гоняясь друг за другом, а другие играли в чехарду. Позади дворца находился невозделанный участок земли, посреди которого возвышалась черная скала. С нее со страшным шумом стекал стремительный поток зачумленной воды, которая, впитываясь в почву, попадала во все городские родники и делала их непригодными для использования. После того, как миланец увидел все вышеперечисленное, незнакомец привел его в еще одну большую комнату, заполненную золотом и драгоценными камнями, которые он ему предложил при условии, что тот преклонит колени, назовет его своим богом и согласится вымазать двери и стены домов Милана заразной мазью, которую он ему протянул. Теперь миланец знал, что перед ним сам сатана, и в момент искушения вознес молитву Всевышнему, чтобы тот дал ему силу сопротивляться соблазну. Его молитва была услышана — он отказался от взятки. Незнакомец бросил на него полный ненависти взгляд, после чего тот услышал оглушительный удар грома, увидел яркую вспышку молнии и мгновением позже очутился в полном одиночестве на крыльце кафедрального собора. Он повторял эту странную историю день за днем и без малейших отклонений, и все население города в конце концов поверило в ее правдивость. Неоднократные попытки найти загадочный дом результатов не дали. Рассказчик указал на несколько домов, похожих, по его словам, на искомый; полиция их обыскала, но не обнаружила в них ни демона чумы, ни зала с призраками, ни зловещей скалы. Но эта история так сильно повлияла на сознание людей, что появилось множество «свидетелей», полусумасшедших от болезни, клявшихся, что они тоже видели дьяволоподобного незнакомца и слышали, как в полночь его фаэтон, запряженный молочно-белыми лошадьми, проносился по улицам города с грохотом, заглушавшим раскаты грома.

Невероятно велико число тех, кто признался в распространении болезни по наущению сатаны. Миланцев словно охватила эпидемия безумия, не менее заразного, нежели чума. Их воображение находилось в таком же расстройстве, как и их тела, и полку добровольно раскаявшихся «эмиссаров дьявола» прибывало день ото дня. Они обычно имели на теле отметины болезни, и некоторые умирали прямо во время признания.

Во время великой бубонной чумы в Лондоне, случившейся в 1665 г., люди столь же жадно внимали предсказаниям мошенников и фанатиков. Дефо пишет, что в то время люди были более падкими до пророчеств, астрологических прогнозов, вещих снов и бабьих сплетен, чем когда-либо прежде или впоследствии. Астрологические календари и содержавшиеся в них предсказания приводили их в смертельный испуг. Как раз за год до эпидемии их сильно встревожила замеченная тогда комета, которая, по их мнению, являлась знамением голода, моровой язвы или пожара. Как только появились первые заболевшие, по улицам города забегали исступленные фанатики, предвещая, что через несколько дней Лондон вымрет.

Еще более необычный пример веры в предсказания имел место в Лондоне в 1524 году. В ту пору город кишел астрологами и прочими провидцами, к которым ежедневно обращались люди всякого звания и достатка, желавшие заглянуть в будущее.

Еще в июне 1523 г. некоторые из них совместно предсказали, что 1 февраля 1524 г. уровень Темзы поднимется настолько, что река затопит весь Лондон и

смоет десять тысяч домов.

Это пророчество было без колебаний принято на веру и посеяло панику среди жителей города. За несколько месяцев она усилилась настолько, что многие семьи собрали свои пожитки и отбыли в графства Кент и Эссекс. Чем меньше оставалось времени до наводнения, тем больше было число переселенцев. В январе можно было наблюдать, как толпы мастеровых в сопровождении жен и детей пешком плелись в деревни, расположенные на расстоянии пятнадцати-двадцати миль от Лондона, чтобы переждать в них катастрофу. Люди более высокого социального статуса проделывали тот же путь в фургонах и других перевозочных средствах. К середине января обреченный город покинули как минимум двадцать тысяч человек, не оставивших из своего имущества ничего, кроме голых стен домов, которые должны были пасть под натиском грядущего наводнения. Многие из тех, кто был побогаче, селились на возвышенностях Хайгейта, Хэмпстеда и Блэкхита, а некоторые ставили шатры аж возле Уолтемского аббатства к северу и Кройдона к югу от Темзы. Болтон, настоятель монастыря св. Варфоломея, был так напуган, что за очень большие деньги построил в Харроу-он-зе-Хилл своего рода крепость, в которую завез двухмесячный запас провизии. 24 января, за неделю до ужасного дня уничтожения Лондона, он удалился туда вместе с монахами, послушниками и всей своей челядью. Погруженные в фургоны, в крепость были доставлены лодки, туда же прибыло множество опытных гребцов. Эта мера предосторожности была принята с тем, чтобы обитатели крепости могли отправиться на поиски нового пристанища в случае затопления Харроу. В крепость хотели попасть многие состоятельные горожане, но благоразумный и предусмотрительный настоятель впустил только своих друзей и тех, кто имел с собой запасы съестного.

И вот наконец пришел «роковой» для Лондона рассвет. Толпы оставшихся в городе любопытных были с утра на ногах, дабы следить за подъемом уровня воды. Было предсказано, что он будет постепенным, а не внезапным, и люди рассчитывали, что у них будет достаточно времени, чтобы спастись бегством после того, как старушка Темза начнет выходить из берегов. Но большинство было слишком напугано, чтобы этому верить, и сочло за благо заранее удалиться от реки на десять-двадцать миль. Темза, не обращая внимания на толпы глупцов, собравшиеся на ее берегах, несла свои воды столь же плавно, как и прежде. В свой обычный час наступил отлив, затем его сменил прилив до обычного уровня, после чего вновь наступил отлив [204] , будто двадцать астрологов и не предсказывали обратное. Близился вечер, и их недоумение росло. Все более озадаченными становились и горожане, начавшие понимать, какими дураками они оказались. Наступила ночь, а упрямая река ни в какую не желала выходить из берегов и сносить хоть один дом из десяти тысяч. Люди тем не менее боялись ложиться спать. Многие сотни оставались на ногах до прихода следующего дня, чтобы потоп не застал их врасплох как тать в нощи.

204

Уровень воды в нижнем течении Темзы сильно зависит от приливов и отливов Северного моря. Прим. перев.

На следующий день лондонцы всерьез обсуждали целесообразность утопления лжепророков в реке. Последние, к счастью для себя, придумали уловку, успокоившую массовую ярость. Они заявили, что в результате арифметической ошибки (весьма незначительной) назначенная ими дата сего ужасного наводнения отстает от истинной на целое столетие, и что правда в конце концов оказалась на стороне звезд, а они, простые смертные, ошибались. Нынешнее поколение горожан могло спать спокойно, ибо Лондону предстояло быть смытым с лица Земли не в 1524, а в 1624 г. Узнав эту благую весть, настоятель Болтон снес свою крепость, и все утомленные беженцы вернулись домой.

В отчете одного из очевидцев великого пожара в Лондоне, хранящемся среди харлейских манускриптов Британского музея и опубликованном в протоколах Королевского общества антикваров, приводится другой пример легковерия лондонцев. Автор, день за днем сопровождавший герцога Йоркского по району, находящемуся между Флит-стрит и Темзой, утверждает, что их попыткам сдержать распространение огня очень мешало людское суеверие. Матушка Шиптон в одном из своих пророчеств сказала, что Лондон сгорит дотла, и теперь лондонцы отказывались предпринимать какие бы то ни было усилия, чтобы это предотвратить. [205] Сын знаменитого сэра Кенелма Дигби, также приписывавшего себе дар ясновидения, убеждал их в том, что никакая сила на Земле не может помешать исполнению этого предсказания, потому что в великой книге судьбы написано, что Лондон ждет неминуемое уничтожение. Сотни тех, кто мог бы оказать значительную помощь при тушении пожара и уберечь от огня целые приходы, наблюдали за разбушевавшейся стихией сложа руки, в то время как намного большее число лондонцев с еще меньшим сожалением предавалось разграблению города, спасти который было невозможно. [206]

205

Это пророчество, похоже, полностью приведено в известной книге «Жизнь матушки Шиптон»:

«When fate to England shall restore

A king to reign as heretofore,

Great death in London shall be though,

And many houses be laid low». *) Прим. авт.

*) «Когда волею судеб

В Англии вновь будет править король,

Лондон тем не менее погибнет,

И многие дома превратятся в руины». **) Прим. перев

**) Упоминаемый автором пожар имел место в 1666 г. (через шесть лет после реставрации монархии в Англии) и привел к почти полному разрушению Лондона. Прим. перев.

206

В «Лондон Сэтедэй Джорнэл» от 12 марта 1842 г. есть следующее сообщение:

«В последнее время участились нелепые слухи о том, что 17 марта, в День св. Патрика, Лондон будет разрушен землетрясением. Они основаны на двух нижеследующих древних пророчествах, первое из которых было сделано в 1203, а второе, автором которого является доктор Ди, астролог, в 1598 году:

«In eighteen hundred and forty-two

Four things the sun shall view:

London's rich and famous town

Hungry earth shall swallow down.

Storm and rain in France shall be…

…Till every river runs a sea.

Spain shall be rent in twain,

And famine waste the land again.

So say I, the monk of Dree,

In the twelve hundredth year and three». *)

Харлейская коллекция (Британский музей).

«The Lord have mercy on you all — Prepare yourself for dreadful fall

Of house and land and human soul The measure of your sins is full.

In the year one, eight and forty-two,

Of the year that is so new;

In the third month of that sixteen,

It may be a day or two between —

Perhaps you'll soon be stiff and cold.

Dear Christian, be not stout and bold

The mighty, kingly-proud will see

This comes to pass as my name's Dee». **)

1598. Манускрипты Британского музея.

*) «В одна тысяча восемьсот сорок втором году

Солнце узреет четыре события:

Богатый и славный город

Лондон Поглотит голодная земля;

Ураганы и ливни во Франции

Приведут к разливу всех ее рек;

Испания будет разделена надвое,

И голод вновь опустошит эту страну.

Так говорю я, монах из Дри,

В одна тысяча двести третьем году». Прим. перев

**) «Помилуй всех вас Господь

Готовьтесь к ужасному падению

Домов, земель и человеческих душ -

Вам в полной мере воздастся за грехи ваши.

В одна тысяча восемьсот сорок втором году -

Году, что от меня столь отдален,

В третьем месяце шестнадцатого числа,

Возможно днем раньше или позже,

Тела ваши окостенеют и охладеют.

Христиане, не храбритесь и не противьтесь неизбежному

Наделенные могуществом и гордостью, достойной королей,

Увидят, что мое пророчество — правда, как правда и то, что меня зовут Ди». Прим. перев

Эти пророчества привели в смятение только необразованных лондонцев из низших классов, но в их среде его масштабы были адекватны обрисованным перспективам. Вскоре после этого было установлено, что среди харлейских манускриптов этих текстов нет». Прим. авт.

В пророчества матушки Шиптон все еще верят во многих сельских районах Англии. Ее чтят в крестьянских домах и помещичьих усадьбах. Она имеет самую высокую репутацию из всех британских пророков среди необразованных и полуобразованных селян. Принято считать, что она родилась в Нейрсборо в царствование Генриха VII и продала душу дьяволу за способность предсказывать будущее. Несмотря на то, что при жизни ее считали ведьмой, она избежала участи ведьмы и, дожив до глубокой старости, тихо умерла в своей постели неподалеку от Клифтона в графстве Йоркшир. Утверждают, что на ее могиле, вырытой на тамошнем церковном кладбище, установлен мемориальный камень со следующей эпитафией: