Нам бы день простоять, да ночь продержаться!
Шрифт:
Новейший истребитель «Ненохи», отбившийся от своего отряда в ходе ночных перестрелок с русскими кораблями, к исходу второго часа ночи, после безрезультатных поисков в заливе, подошел к мысу Косиба для получения последних сведений о противнике. Пользоваться радио все еще было невозможно из-за помех, поэтому через сигнальный пост рассчитывали связаться со штабом и получить дальнейшие инструкции. Передав ратьером опознавательный сигнал, получили положенный отзыв, а потом и приказ: «Перейти в подчинение к капитану первого ранга Кобояси и атаковать русскую стоянку вместе с его отрядом. В случае если встретиться с ним не удастся, действовать далее по обстоятельствам,
Командир истребителя старший лейтенант Томаока немедленно приказал выдвигаться к месту сбора – мысу Фуджими. Слева по курсу мерцало зарево боя. Судя по пеленгам, где-то в районе Банзу. Там начали стрелять еще с вечера, но поддержка действовавших со стороны Содегауры «Кокутаев» была не его задачей.
Правили к точке рандеву, в который раз проверяя оружие и механизмы. Но едва прошли три мили в нужном направлении, увидели прямо впереди взлетевшие в небо россыпи осветительных и сигнальных ракет. Немного погодя докатился и грохот резко усилившейся канонады. Это означало, что Кобояси уже начал свою атаку.
Вскоре появились и ориентиры. Теперь продолжали движение в направлении горящих на плаву судов у южного берега бухты Кисарадзу, на самом входе в гавань. По прикидкам штурманов, они дрейфовали и медленно тонули где-то у устья реки Които. Панораму самой бухты закрывал дым от этих кострищ. Дальше за ними все было освещено ракетами. Метались из стороны в сторону лучи прожекторов.
В последовавшей за этим череде перестрелок с катерами и дозорными крейсерами истребитель так и не смог прорваться в бухту, зато лишился командира, а вместе с ним и пятой части своего экипажа, половины артиллерии и обоих минных аппаратов. То есть «Ненохи» потерял возможность нанести хоть какой-то ущерб противнику и ушел для исправления повреждений в бухту Нагаура. Оттуда сразу доложили в Йокосуку о результатах боя и полученных повреждениях и получили приказ следовать в бухту Урага для срочного ремонта.
Глава 22
К исходу первых суток пребывания на подступах к японской столице главные ударные силы русского флота остро нуждались в отдыхе. После сложного штормового перехода, закончившегося ночным прорывом мощных заграждений и целым днем почти непрерывных разведывательных стычек с противником, все при той же штормовой погоде, а потом еще и штурма с серьезным артиллерийским боем и отражением сумеречных минных атак, люди едва держались на ногах.
Хоть какой-то шанс «отдышаться» имелся только в Кисарадзу. Надеялись, что там это удастся. Благодаря расторопности своего плавучего тыла, отгородившего бухту от остальной акватории залива основательными боновыми заграждениями и дозорными линиями, удалось организовать довольно безопасную защищенную стоянку.
В принципе, так и получилось. Но лишь относительно, и довольно выборочно.
До самой полуночи броненосцы удачно отстаивались в «тени» юго-западной части мелководной гавани, загораживая собой суда с войсками, частью уже потрепанными в оказавшейся бесплодной высадке. Самим им стрелять в течение нескольких часов после заката ни разу не довелось, так что отдых, хоть короткий и весьма относительный, силы охраны водного района им обеспечить все же смогли. Но только им, и только до начала первого часа ночи. Потом все изменилось.
Несмотря на самоотверженные усилия экипажей сторожевых катеров и прорывателей, вскоре после полуночи, по мере полного израсходования всего, отнюдь не малого, запаса сторожевых мин, все
За внешней линией дозоров и заграждений прорвавшихся тоже встречали. Сначала таким отловом занимались катера резерва. А когда и их стало не хватать, при этом нарушители неуклонно росли в числе и размерах, огрызаясь все болезненнее, подключились и «Донской» со «Светланой», чьи позиции оказались ближе всех к полыхавшему с самого вечера северному флангу обороны рейда. Но поголовно выловить просочившихся было просто нереально.
Это привело к тому, что стоявшие севернее главных сил «Сисой» и «Александр II» тоже начали периодически клевать чужаков, проскользнувших мимо всех заслонов, своими мелкими калибрами. Благо многих из них было прекрасно видно на фоне беспрестанно сменявших друг друга многочисленных зарниц и пожарищ в районе обширных отмелей в устье реки Обицу. О посменном дежурстве назначенных орудий и их расчетов и отбое для остальной команды в таких условиях речи уже быть не могло. Сыграли тревогу, сорвав людей с мест отдыха. Впрочем, далеко от своих заведований никто и так не уходил.
А потом застучало, засверкало на западе. Должно быть, наши эсминцы внешнего дозора сцепились со своими японскими сородичами. Сигналов тревоги от них не видели, а бой миноносцев с самого начала признавался неизбежным в любом случае, поэтому считалось, что ситуация развивается пока штатно. Надеялись, что минным крейсерам удастся сорвать атаку еще на стадии развертывания ударных сил противника.
С началом пальбы еще и в стороне раздвижного заграждения стало ясно, что отбить всех самураев эсминцам все же не удалось. Судя по интенсивности стрельбы, там к стоянкам рвался кто-то довольно многочисленный и более крупный, чем на севере, следовательно, и опасный в гораздо большей степени. Его встречали. Он парил, горел, тонул, но упорно ломился вперед, не обращая внимания на потери.
Доклады с берегового сигнального поста, еще днем развернутого восточнее Охори, становились все тревожнее. Оттуда видели сразу несколько довольно больших пароходов, упорно таранивших наши раздвижные ворота, невзирая на сильный заградительный огонь с берега и дозорных судов. И им это удалось, хоть и ценой своих жизней. Потом появились и большие миноносцы. А совсем скоро вообще началось черт знает что!
Когда закончилось тихое стояние, на флагманском броненосце адмирала Йессена время понеслось вскачь. Там не успевали радоваться, осознавая, что очередная атака из промозглой, насквозь продуваемой тьмы под кормой, переставшей быть безопасной, обошлась без повреждений.
Судя по всему, нападавшие были прекрасно осведомлены об отсутствии противоторпедных сетей позади колонны, чем и пытались воспользоваться, не жалея сил. Всего за несколько минут произошло несколько нападений исключительно с кормовых углов. Отразить удавалось далеко не все, и атакующие едва не добились решительного успеха. Причем неоднократно!
В первый раз помешал «Богатырь», едва сам не ставший жертвой самурайских торпед. Схватку крейсера с прорвавшимися в бухту четырехтрубными истребителями было очень хорошо слышно. Вот только разглядеть толком все ее перипетии не удалось из-за заволакивающего район его стоянки дыма от горящих японских судов, разорвавших достаточно прочные раздвижные ворота своими уже агонизирующими телами. Сколько миноносцев шло следом за пароходами-самоубийцами и какова их участь, с броненосцев так и не поняли. Ясно стало только одно – они все же прорвались в гавань!