Нам бы день простоять, да ночь продержаться!

Протасов Сергей Анатольевич

С этого момента нападения ждали в любой момент и с любого направления. И оно последовало почти сразу. И даже почти увенчалось успехом. От верной гибели «Орла» и стоявшего впереди него «Бородино» спасло только то, что японцы, скрытно подрезав корму главной броненосной колонны и выйдя на ее левый борт, отстрелялись минами, уже начав подниматься вдоль нее к северу. Видимо, командиры прорвавшихся мимо «Богатыря» японских миноносцев желали отстреляться как можно ближе к нашему траверзу.

С обоих кораблей, замыкавших броненосный ряд, прекрасно видели вспышки пороховых зарядов, выбрасывавших мины из аппаратов, а потом и пенные дорожки, тянувшиеся к бортам и фосфоресцировавшие в ярко-белом свете осветительных ракет. Но с такого угла самоходные мины все же задели самый край защитных заграждений, где и взорвались без ущерба, не дотянувшись до обшивки подводной части бортов чуть более десятка метров.

Но

это было еще не все. Чуть раньше, чем торпеды с этой первой пары истребителей, эффектно, но почти безобидно рванули в заграждении, обнаружили еще и подозрительные катера, приближавшиеся все с тех же кормовых углов, но уже справа, из глубины бухты.

Хоть левый борт броненосцев и корабли с ближайших стоянок в тот момент гремели всеми стволами, вбивая в волны прекрасно освещенные цели со стороны залива, наблюдатели на противоположных бортах не оплошали и смогли разглядеть едва различимые, безмолвные тени.

Это было очень похоже на скоординированную атаку с разных направлений. Недолго думая, новых противников тут же осветили прожектором, запросив опознавательные, одновременно беря на прицел. Однако сразу стрелять не решились, опасаясь, что видят своих, спешащих на помощь. Тем более что паровые шлюпки от яркого света, пролившегося на них, не шарахались, что-то отмигав в ответ, словно называя себя.

Хоть сигнальщики и не разобрали отзыва, вахтенный офицер мичман Сакеллари, командовавший противоминными пушками и прожектором на правом крыле кормового мостика «Орла», немедленно приказал огня не открывать, а боевое освещение вырубить.

Он тогда еще не знал, что как раз в этот момент все корабли на рейде начали принимать радио с «Кореи» о чужих катерах позади флагмана в луче его прожектора. С транспорта их определили как «однозначно чужих», но достать своими пушками не могли, а мигать фонарем опасались.

Спустя меньше минуты, потребовавшейся на прохождение всех инстанций, новых нападающих снова осветили с броненосца, уже ракетами, и тоже взяли в оборот, все же не позволив спокойно подойти на выстрел.

А потом поднял тревогу один из баркасов шлюпочного дозора ближней охранной зоны стоянки конвоя. С него разглядели (точнее расслышали) уже других японцев (пару истребителей), пробиравшихся между броненосной колонной и транспортами. Охранявшие конвой вспомогательные крейсера сразу начали палить, добившись попаданий. Потом стрельбу подхватили и все остальные, кто видел противника. А таковых оказалось немало. Но, несмотря на лавину огня и стали, обрушившуюся на два небольших кораблика, на этот раз предотвратить прицельный минный залп уже не удалось. А защита была потрепана.

Из трех выпущенных торпед одна все же достигла цели. Стрельба еще не стихла, когда «Орел», стоявший ближе всех к южному берегу бухты, содрогнулся от мощного взрыва. С правого борта позади второй трубы с жутким грохотом взметнуло вверх большим и белым, переливавшимся и мерцавшим в искусственном свете, лившемся со всех сторон. Масса вздыбленной, мелко взбитой воды закрыла половину корпуса, поднявшись выше марсов. Потом все это ухнулось вниз, оставив тучу мелких брызг, тут же размазанных ветром по борту вместе с бурым вонючим облачком, что осталось от сработавшей взрывчатки.

Ростры и правое крыло кормового мостика оказались залиты каскадами брызг, обрушившимися вниз и не успевавшими схлынуть с настилов через шпигаты, ограждения и трапы. Бурные потоки увлекали с собой все, что не было закреплено, и всех, кто не успел во что-то вцепиться. Броненосец сильно качнуло, после чего он сразу заметно просел вправо. Буквально подпрыгнувшие на своих местах средняя и кормовая шестидюймовые башни замолчали, так же как и расположенная между ними вторая трехдюймовая батарея правого борта.

Немедленно приняли меры по одержанию крена, начав перепускать воду между наружными бортовыми отсеками пострадавшего и целого борта, дополнительно открыв кингстоны затопления для спрямления корпуса [27] . Но, несмотря на все усилия, броненосец продолжал валиться вправо. Впрочем, результат от принятых экстренных мер почувствовали довольно скоро. А через пару минут крен даже начал выравниваться и скоро стабилизировался на отметке в 4°. Похоже, затопление удалось локализовать. К этому времени уже пошли рапорты о повреждениях.

27

В конце XIX – начале XX века теория живучести и непотопляемости еще только разрабатывалась. Большой вклад в это дело внесли корабельные инженеры И. Г. Бубнов и А. Н. Крылов. Последний разработал «таблицы непотопляемости», показывавшие влияние затопления отдельных отсеков корабля на крен, дифферент

и остойчивость. Такие таблицы к началу 1903 года он подготовил для броненосцев «Полтава» и «Севастополь». Чуть позже для «Петропавловска» и «Ретвизана». Однако МТК не рекомендовал снабжать корабли таблицами Крылова. Тем не менее по личной инициативе автора и при поддержке Рожественского ими были обеспечены все или по крайней мере новые броненосцы 2-й эскадры. (Достоверно известно, что в ходе войны они использовались на «Ретвизане» и «Орле».) Методика спрямления, или одержания крена затоплением бортовых отсеков противоположного борта признавалась полезной, но недостаточно быстрой, и из-за этого малоэффективной, а потому Крылов рекомендовал использовать для этого еще и «динамическое одержание крена», то есть перекладку руля на поврежденный борт и полный ход. Велись работы по созданию и внедрению на строившихся и уже построенных больших кораблях автоматической противокреновой системы путем обеспечения сообщения бортовых отсеков противоположных бортов через междудонное пространство. На броненосцах типа «Бородино» междубортные отсеки соединили между собой трюмной трубой диаметром 180 мм с запорными клапанами. Значительно усовершенствовал ее молодой инженер В. П. Костенко, сразу после окончания учебы прикомандированный к броненосцу «Орел» перед его отправкой на Дальний Восток. Совместно с трюмным механиком Н. М. Румсом им удалось добиться возможности уменьшения крена на 8–10 градусов всего за 2–3 минуты, против исходных 15–20, что обеспечивали уже имевшиеся на кораблях самые новые заводские доработки. И это несмотря на крайне ограниченные возможности по улучшению конструктивного обеспечения живучести в условиях тяжелейшего океанского плавания. Поперечное спрямление осуществлялось путем перепускания воды с борта на борт через те самые трюмные трубы. А чтобы иметь запас перепускаемой воды, заполнили питательной водой для котлов по три бортовых отсека с каждой стороны выше 5-го стрингера в шахматном порядке. В итоге перепускание воды одновременно с утяжелением «целого» борта, облегчало «поврежденный», удваивая спрямляющий момент без уменьшения запаса плавучести. Кроме того, соединили часть наружных и внутренних отсеков простыми брезентовыми рукавами, обеспечив возможность искусственного затопления через кингстоны холодильников, имевших большой диаметр. Перед боем, для усиления действия системы, залили еще пару наружных бортовых отсеков за пределами кочегарок просто забортной водой. Результат очевиден. Несмотря на полученные в ходе сражения очень тяжелые повреждения и резко возросший верхний вес, что вызвало опасную валкость корабля, благодаря принятым мерам «Орел» не перевернулся.

Находившийся на мостике инженер Костенко принимал их и тут же производил расчеты дополнительных мероприятий по выравниванию корпуса. Ничего фатального пока обнаружено не было. Попадание пришлось на район 47-го – 49-го шпангоутов, как раз в один из наружных отсеков, заполненных котельной водой. Поскольку в жидкости любое давление распространяется во все стороны одинаково, вызванный взрывом гидродинамический удар полностью разрушил все его внутренние переборки, расширив зону затопления в нос и в корму вдоль борта. Зато, благодаря такому распылу силы взрывной волны, ограничил проникновение в глубь корпуса.

В итоге с правой стороны бортовые коридоры заполнились водой почти на треть длины корпуса, зато затопления больших отсеков не произошло. Из кормового отделения второй кочегарки доложили, что начавшееся поступление воды через угольные горловины бортовой и правой поперечной угольных ям перекрыли, задраив их. Так же быстро справились с поступлением воды через несколько сбитых заклепок и ослабший шов и в правом машинном отделении. Течи заделали подручными средствами. Продольная броневая переборка, отделявшая бортовые коридоры от угольных ям, хотя и деформировалась, но держалась хорошо. В носовом отделении второй кочегарки вода не появилась вовсе. Средний погреб и подбашенные отделения от взрыва также не пострадали. А сами башни через четверть часа ввели в строй сначала на ручном приводе, а потом и в штатном режиме.

Вскоре стало окончательно ясно, что подводные повреждения ограничились угольными бункерами и примыкавшими к ним отсеками в районе стыка второго котельного и машинного отделений правого борта. Кормовая поперечная переборка в кочегарке под напором воды сейчас смялась, обильно сочилась по швам, но держалась. Ее спешно подкрепляли и заделывали течи. Выше скоса нижней броневой палубы вода так и не поднялась. Насосы вполне справляются с ее поступлением, так что плавучести броненосца пока ничего не угрожает. За счет начавшегося прилива под его чуть перекосившимся днищем даже еще осталось фута два-три воды. Точнее сейчас уже густой мутной взвеси разодранных и раздавленных взрывом водорослей и дохлой рыбы.