Нападающий

Хуанг Ана

К сожалению, у ночи были на меня другие планы: менее чем через час после его ухода у моих ворот появился кое-то другой.

Неверие пронзило меня, когда я увидел, кто это был.

— Вы, должно быть, шутите.

Мне хотелось оставить его снаружи, но я сдался и снова открыл ворота. Что такое еще один посетитель? Черт, может, мне стоит пригласить Лондонскую филармонию на концерт, а потом разложить спальные мешки для всех папарацци, чтобы они разбили лагерь в моей гостиной.

Может быть, Вселенная делала мне одолжение, пытаясь отвлечь меня от мыслей о Скарлетт, а может быть, она пыталась

наказать меня, заставив в течение одного часа иметь дело с отцом и человеком, который больше всего напоминал мне ее.

Я открыл входную дверь и увидел хмурое лицо Винсента.

Меня пронзила молния раздражения. Он заявился ко мне домой без приглашения и имел наглость выглядеть раздраженным?

Типичный Винсент.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я. — Кто-то выпустил радиопередачу, сообщив Лондону, что у меня сегодня день открытых дверей или что-то в этом роде?

Учитывая, как прошла моя неделя, я бы не удивился.

— Нам нужно поговорить. — Он протиснулся мимо меня в фойе. На нем все еще была форма с сегодняшнего матча, что не улучшило моего настроения.

Он не только напомнил мне о своей сестре, но и о моем отстранении. В тот момент он был символом всего, что я потерял, и я чуть не вырубил его за это.

Я этого не сделал.

Во-первых, это не решит моих проблем; это их усугубит. Во-вторых, мои проблемы не были его виной, хотя я бы этого хотел. Легче было винить в своих несчастьях других, чем себя.

— Я не хочу говорить. — Тем не менее, я захлопнул дверь на случай, если там прячется папарацци с ночным прицелом дальнего виденья или чем они там пользуются, чтобы шпионить за ничего не подозревающими жертвами. Я доверял своей службе безопасности, но осторожность никогда не помешает. — Если это касается твоей сестры...

Я не мог заставить себя произнести имя Скарлетт. Это было слишком больно.

— Это не так. Я здесь не как брат Скарлетт. — Я вздрогнул, даже когда Винсент продолжил без «привет, рад тебя видеть». — Я здесь как твой капитан, и я говорю тебе собраться.

Ой, ради всего святого. Это был день «Пни Ашера, пока он лежит», и мне никто не сказал? Почему все ввалились в мой чертов дом, чтобы кричать на меня?

— Я уже...

— Видишь эти? — он указал на медали, выставленные в стеклянной витрине в холле. — Если хочешь еще одну, тебе нужно вытащить голову из задницы. Итак, ты отстранен, а твоя девушка тебя бросила. Какой кошмар.

Мои плечи напряглись.

— Ты сказал, что дело не в Скар... в ней.

— Это не так. Это то, как ты себя ведешь из-за нее, — резко ответил Винсент. — Ты хочешь быть величайшим футболистом в мире, но не можешь удержаться после одного расставания. Допустим, вы снова сходитесь. Что будет, если вы поругаетесь перед матчем? Что будет, если она снова расстанется с тобой перед Чемпионатом мира?

— Я...

— Ты хандрил как подросток целую неделю, и тебе пора это пережить. — Он оборвал меня. — Сейчас я скажу это первый и последний раз, и если ты кому-нибудь расскажешь, я буду это отрицать, черт возьми, но нам нужно, чтобы ты вернулся на

поле. Моральный дух команды упал, и мы не сможем продолжать нашу серию без тебя. Мы еле-еле выиграли у «Тоттенхэма». Самое главное, тебе нужно собраться и придумать, как вернуть Скарлетт. По какой-то причине, которую я не могу понять, у нее все еще есть чувства к тебе, и, честно говоря, мне тоже надоело видеть ее хандру.

Я уставился на него, ошеломленный и онемевший во второй раз за эту ночь.

Я не мог поверить, что именно Винсент Дюбуа, из всех людей, подбадривал меня. Резко и раздражающе, но все равно подбадривал.

Либо он сговорился с моим отцом о сегодняшнем двойном нападении, либо вселенная решила, что мне нужен такой сильный пинок под зад, чтобы собраться с мыслями.

Я подозревал, что это последнее.

Шок от событий этой ночи немного рассеял оцепенение, в котором я пребывал последние две недели.

Мне было очень больно это признавать, но мой отец и Винсент оба были правы. Я гордился своей целеустремленностью и решимостью, но я не проявил ни того, ни другого с тех пор, как Скарлетт выбежала из моей больничной палаты в ночь аварии.

Почему я сидел и ждал, когда придет вдохновение, вместо того, чтобы бороться за нее и за свое место на поле? Я все время думал, что невозможно доказать обратное, но было ли это на самом деле?

Даже если бы это было так, я уже достиг невозможного раньше. Я смогу сделать это снова.

Ради Скарлетт я готов на все.

Ясность развеяла остатки моего оцепенения, позволив словам Винсента полностью дойти до меня.

— Она хандрит?

Он бросил на меня раздраженный взгляд.

— Из всего, что я сказал, ты вынес именно это? И да, она, к сожалению, хандрит.

Мое сердце пропустило удар. Я ненавидел мысль о том, что Скарлетт грустит, но «хандрит» было хорошо. «Хандрит» означало, что она не двигалась дальше.

Наша проблема заключалась не в недостатке чувств друг к другу, а в подтверждении со стороны Винсента, которое было тем топливом, которое мне было нужно.

— Знаешь, ты мог бы сохранить половину своей речи, — сказал я ему. — Мой отец только что был здесь. Он также сказал мне поднять задницу и бороться, так что ты немного опоздал с этим.

Винсент нахмурился.

— Серьезно? Мне есть что сказать. Я репетировал по дороге сюда.

— Сохрани это. Я все понял.

— О. Ну, тогда это хорошо. — Теперь он выглядел неуверенным, поскольку его первоначальный план был сорван. — И что ты собираешься с этим делать?

Мой разум метался, формируя и отбрасывая десятки стратегий.

Мне нужно было доказать Скарлетт, что я уже не тот безрассудный сорвиголова, который в ту ночь гонялся с Боччи.

Для этого мне нужно было предпринять конкретные действия. Сделать что-то, что бы показало, насколько серьезно я настроен на перемены. Что я могу...

Мое сердце на секунду остановилось, а затем забилось в два раза быстрее.

Я понял.

— У меня есть план, — сказал я в ответ на вопрос Винсента. — Но мне нужна помощь команды.

* * *