Наперегонки с Луной
Шрифт:
В какой-то момент другие кланы объединились, чтобы истребить всё семейство, а имя их предать забвению. Любопытно, но… именно с того же самого времени всё реже в летописях стали встречаться упоминания о героях клана Ван.
Тихий шорох вывел Лань Юэ из оцепенения. Был ли то ученик, решивший позаниматься ранним утром или птица, задевшая крылом музыку ветра? Как бы там ни было, Лань Юэ не могла допустить, чтобы её поймали с запретным текстом в руках. Она поскорее задвинула его к дальнему краю полки и, погасив огонь, поспешила уйти по тёмным коридорам.
Глава 18
Горький
За годы своих скитаний Цзяо Ян уяснил для себя закономерность, что женщины, прибегая к услугам наёмников для сомнительных дел, гораздо чаще, чем мужчины, пытаются строить из себя невесть кого. Могут начать кичиться родословной или угрожать карами небожителей, если что-то пойдёт не так…
Лю Вэньцянь была именно из таких, причём особенно вздорных. Если бы Цзяо Ян взялся договариваться с ней сам, то уже презрительно ушёл бы — или проткнул мечом, по настроению. На счастье госпожи Лю, сейчас он просто стоял в стороне, облачённый в безликий серый ханьфу, какие носят рабочие или слуги, и с умеренной скукой наблюдал за спектаклем. Спокойствием и достоинством, с которыми главарь небольшой группировки Шань Бинь внимал истеричным речам заказчицы, можно было лишь восхититься.
За минувшие дни Цзяо Ян нисколько не изменил своего мнения насчёт работы в одиночку, но «не привлекать внимания» было условием, обещав исполнять которое он смог хоть ненадолго вырваться из замка клана Цинь. Признаться, сперва ему даже понравилось чувствовать себя частью богатой и влиятельной семьи — носить золотую парчу, прогуливаться по комнатам, где каждая колонна, каждый гобелен кричали о достатке и самодовольстве хозяина, каждый вечер наслаждаться ужином не менее, чем из трёх блюд. Но то, что при взгляде со дна казалось немыслимой благодатью, на поверку оказалась не более, чем… удобным. Цзяо Ян быстро наигрался и пришёл к выводу, что вся это роскошь, всё это золото совсем не стоят мучительного безделья, когда каждый день подчинён строгому распорядку и похож на предыдущий.
Ссорится с Хэнъяо было невыгодно, а потому Цзяо Ян стоически терпел его извечные: «мало информации», «надо ждать», «сейчас не время» — но однажды не выдержал. Ранним утром ввалился прямо в спальню главы Цинь и заявил, что начнет убивать слуг за любую мелочь, например, за плохо помытый стакан, если его немедленно отсюда не выпустят.
— С тобой сложно иметь дело, Цзяо-гунцзы, — печально вздохнул Хэнъяо. — Хорошо. Ты не пленник мне, я не могу удерживать тебя против воли. Не забывай только, что сейчас тебя ищет весь Ланшань. Если ты снова попадёшься в когти белого сокола, я уже не смогу тебе помочь.
Цзяо Ян временами бывал безрассудным, но воспоминания о тюремной похлёбке были ещё слишком свежи, а потому он прислушался к дельному совету. Вместо того, чтобы самому искать развлечения, прибился к отряду наёмников. Сделать это оказалось проще простого — достаточно было подслушать тихий разговор в тёмном углу обеденного зала постоялого двора.
— Нельзя просто так взять и пройти в поместье вельможи! Его стерегут не только солдаты, там всегда начеку обученные заклинатели. Даже будь нас вдвое больше, мы не справимся…
—
— Ты кто такой?!
Наёмники повскакивали со своих мест, обнажая клинки. От первого колющего удара Цзяо Ян шутя уклонился, парировал второй, выбив меч из держащей его руки — тот вонзился в половую доску и застрял там…
— А ну успокоились! — гаркнул на них подоспевший хозяин постоялого двора. — Никаких драк в моём заведении!
Цзяо Ян вспомнил о своём обещании вести себя тихо и первым опустил меч. Впрочем, впечатление на наёмников он уже произвёл — те согласились его выслушать, а после позволили присоединиться к отряду.
Дело, на которое Шань Бинь не мог решиться, состояло вот в чём: требовалось всего-то убить господина Лю Хуаня, писаря при дворе градоначальника. Ни в каких тёмных махинациях Лю Хуань не отметился, он был в городе на хорошем счету и получал неплохие деньги за свой труд. Жалование писаря позволило ему обустроить дом за крепкой стеной и нанимать для него лучшую охрану.
Словом, жизнь щедро одарило господина Лю, со всем ему повезло — кроме жены. Лю Вэньцянь отчего-то решила, что ей будет куда лучше богатой вдовой, нежели женой чиновника, и теперь зачем-то пыталась доказать Шань Биню, что это не блажь, а вполне закономерное решение.
Цзяо Ян зевнул. Ему было всё равно.
— Скажи, что мы нападём на улице, по пути на службу или, я не знаю, в храм. Это даст нам возможность заранее изучить поле боя, а от неё отведёт подозрения, заставив дознавателей думать, что бедолага писарь кому-то всё-таки перешёл дорогу, — напутствовал Цзяо Ян Шань Биня перед личной встречей с заказчицей. Весомо добавил в конце: — и не забудь стрясти с неё надбавку за зрелищность.
После короткого и ожесточённого спора, наёмник признал его правоту, а потом стойко выносил манеру речи госпожи Лю. Под конец заказчица даже казалась весьма довольной.
Вернувшись к отряду, Шань Бинь поделился деталями произошедшего разговора:
— Лю Вэньцянь согласна повысить плату. Мы будем ждать Лю Хуаня завтра у храма богини Нюйвы, покровительствующей семье и верности. Сходим туда осмотреться.
— Семьи и верности? — усмехнулся Цзяо Ян. — Лучшее место, чтобы убить примерного семьянина. Какая уморительная шутка.
Некоторые наёмники непроизвольно поёжились, с их точки зрения совпадение и впрямь выглядело недобрым знаком.
— Не лучшее время для таких шуток, — одёрнул его Шань Бинь. — Мы уже взялись за эту работу.
Цзяо Ян покладисто пожал плечами. Все вместе они отправились к храму, чтобы изучить окрестности и выбрать подходящее место для засады. Храм Нюйвы, окружённый высокими кипарисами, стоял на вершине небольшого холма. Его крыша из красной черепицы в лучах закатного солнца выглядела особенно яркой.
— Эти статуи, — Шань Бинь окинул взглядом широкую тропу, ведущую к главным воротом святыни, вдоль которой стояли высокие деревянные изображения божества, — мы укроемся за ними, утренние тени будут на нашей стороне, и нападём неожиданно.