Наречённый для ворожеи
Шрифт:
Хорошо замаскированная маленькая землянка в лесу, вход в которую частично прикрывало упавшее дерево, оказалась пустой. Но ребёнок нашёлся неподалёку. Лежал вниз лицом в густой лопушистой траве, и его очень белокожее, по-детски пухлое тельце казалось неживым каменным изваянием. Рута метнулась и быстро ощупала — весь холодный, ослабевший, но, к счастью, живой.
— Почему лежит на земле? И почему голый!
— Видать от слёз прямо тут сморило. В землянке у него постелька, я тёплое одеяльце даже принесла, спи себе да спи, а Гридя, как ухожу, вслед выбегает и ревёт,
Руту обуяло невыносимое желание накостылять по шее "заботливой" дуре, которая шестилетнего Гридю прямо тут бы и уморила. Но ворожея ограничилась выразительным взглядом (от которого вдова отшатнулась), подхватила с земли немедленно проснувшегося и разрыдавшегося мальчика, и быстрым шагом пошла прочь, уговаривая мальца на ходу, что несёт его к матери.
Вдова тащилась следом и всё бормотала оправдания. Что её полюбовник Яська всё-таки хороший. Любит её и детей, а чужого малыша спрятал в лесу, чтобы Март не увёз того на чёртов остров вместе с остальными. И только услышав про увезённых людей, Рута пересилила свою злость и принялась выспрашивать вдову дальше.
— То есть всех мужчин увезли в Чумной Приют? Зачем?
— Март совсем полоумный, ему хочется без конца убивать и сжирать! Только Яська мой не убивал! Помогать помогал, переловить мужиков и увезти. Потому как деваться Ясю некуда, больно уж бывшего дружка теперь боится. Больше ничего не знаю, но всё крутится вокруг проклятого острова. Зачем только парни когда-то отправились его искать!
— Приключений, видать, на свою голову захотелось, — пробурчала Рута, потому что сама была точно такая. — А это что опять стряслось?
От недалёкой уже деревни послышались заполошные крики и жуткий женский визг, приглушённый расстоянием.
Рута, перекинув Гридю через плечо, перешла на бег, но вдова, будучи и полней и старше, легко её обогнала и летела теперь как на крыльях. Видимо подумала, что беда с её близнецами. Поэтому Рута бежала на крики, а мамаша к себе домой.
Вокруг дома Азея сгрудились полуодетые женщины, которые, впрочем, почти успокоились. Но снова принялись голосить, когда разглядели на руках ворожеи её драгоценную ношу.
Одна из женщин, с совершенно безумными глазами, принялась выдирать из рук ребёнка, которого Рута поспешно отдала. Гридя, очутившись у матери, разрыдался, а входная дверь дома распахнулась и на крыльцо вылетели Тавр с мечом и Азей с топором.
— Ох ты! — радостно заорал Азей. — Гридя нашёлся! А я подумал ещё одно нападение!
— Какое нападение? — отцепляя от себя целующую её платье мать, встревожилась Рута. — Было нападение? Тавр, ты смог кого-нибудь поймать?
Напарник раздражённо фыркнул, отметая её унизительные сомнения, и указал мечом на дверь.
В избе Азея извивалось на полу кошмарное создание! Крепкие ремни опутывали тело оборотня, а надетый на мощную шею лошадиный хомут не давал пока очень зубастой челюсти дотянуться до ремней и перегрызть.
Но больше всего Руту поразил хвост чудища,
— Крысолюд! — сказал, будто выплюнул Тавр. — Та ещё тварюга! В зубах образуется лёгкий яд, и если нет желания сразу пожрать жертву, может её просто обездвижить. Вот по зубам гад в первую очередь и получил!
— Есть за что?
— Ага, он сегодняшней ночью трёх женщин успел укусить, пока я его прямо на крыше не приметил! Ставни и двери заперты, так этот урод в дома через трубы лез! И ведь протискивался, бугай здоровый, видать помогает крысиная способность вытягиваться и ужиматься!
— Кажется, я поняла, вот почему мужчины пропали незаметно! Крыс кусал, обездвиживал, затем спокойно открывал дверь изнутри и передавал тело помощнику, который всех куда-то утаскивал. Помнишь бабуля рассказывала, будто узнала местного паренька? Правда записала его в покойники, а это был…
— Второй оборотень, — подтвердил напарник.
— И он сбежал?
— Вот ещё! — опять обиженно фыркнул Тавр. — Обоих отловил, вон скулит под столом. Главное сам туда залез, видать тот ещё храбрец. А уж красавец писанный, даже не знаю кто из двоих противней!
Под столом, сжавшись в комок, тихо подвывал невысокий и щуплый паренёк. Рыжий, с пронзительными жёлтыми глазами и безобразно распяленным, не закрывающимся ртом, из которого вкривь и вкось торчали длинные жёлтые иглы. Заинтересованная ворожея поманила рыжего пальцем, и тот, сразу послушавшись, вылез на всеобщее обозрение.
Яське от крысиного облика достались только передние и задние конечности, вернее — кисти и ступни. Зубы не умещались во рту, потому что не поменялась форма черепа, а уж хвост, по крысиным меркам, был и вовсе позорищем — на заду что-то оттопыривало драные штаны, но было не длиннее поросячьего хвостишки.
— Гляди-ка, неполный оборотень! — с изумлением разглядывая рыжего, пробормотала Рута, ни к кому особо не обращаясь, — Перекинуться полностью не может! Я слыхала о таких — те или сходят с ума, потому что начинают себя ненавидеть, или стараются приспособиться. Прислуживают более сильному, который недоделка прокормит и защитит. Ой, Тавр, теперь понятно, почему в Чумном Приюте не нашли ни огородов ни курятников!
— Почему? — воззрился на неё напарник, удивившись резкому переходу к курятникам.
— Видно крысолюды, как и обычные крысы, всеядны. Могут корешки болотные жрать, лягушек и даже змей.
— Только не забывай, что большую часть времени это обычные люди. А чего ты про остров вдруг вспомнила? Думаешь оборотни оттуда?
— Там они совершенно точно побывали, у меня есть свидетель. А вообще-то это те самые парни, пропавшие два года назад из деревни.
— Как?! — вдруг простонал, отлепившийся от входной двери Азей, про которого Рута совершенно забыла, — не может быть!