Нарисуй узоры болью...

Владислава

– Ждёшь всё ещё? – наконец-то тихо спросила Гроттер, пытаясь поплотнее завернуться в халат, который на себя натянула.

– Естественно. Как же я могу позволить даме уснуть без меня? – рассмеялся Бейбарсов, потянув её за руку и усадив рядом. – О… Я так понимаю, халат – единственный предмет одежды, который сейчас на тебе?

Гроттер нахмурилась и хотела было его прогнать, но вспомнила о крике Валялкина в её глупом видении.

Когда это случится, ей будет чем ответить.

…Она потянулась к Бейбарсову первой, прижимаясь

к нему всем телом и скользя пальцами по пуговицам его рубашки.

Глеб, признаться, даже сначала не понял, что происходит, но, осознав, что девушка сегодня ни сопротивляться, ни кричать не сопротивляется, потянулся к поясу её халата, целуя Гроттер в губы.

Рыжеволосая обвила руками его шею, прижимаясь к Бейбарсову и пытаясь победить одиночество.

Сколько он уже тут, рядом с нею?

Неделю, две, месяц?

Она старалась об этом совершенно не думать и принимала всё так, как оно и было, без лишних криков и споров.

Бейбарсов толкнул её на кровать, нависая над девушкой и скользя ладонями по её бёдрам. Гроттер позволила себе расслабиться, впрочем, как-то непроизвольно готовясь к боли, которая была в прошлый раз.

Год, даже больше, прошло с того времени, а она никак не может совершенно ничего забыть.

Ничего не может.

Глеб поцеловал её в шею, после – мазнул губами по плечу, по тому тонкому следу от шрама, который ещё остался.

Таня содрогнулась от неожиданности, когда он вошёл в неё, и от боли, которая, впрочем, казалась не такой уж и сильной.

Гроттер сама не понимала, когда успела едва слышно вскрикнуть и даже тихонько застонала.

Было больно, но, впрочем, на сей раз уже не так и противно, к тому же, Бейбарсов ни к чему её не принуждал.

Она ведь сама пожелала, сама захотела, так что не стоило выдумывать себе лишние преграды для жизни.

Зачем?

Смысла никакого не было, и Таня предпочитала просто жить, а не думать о какой-то глупости, о боли, о…

Бейбарсов двигался в ней достаточно осторожно, обнимая за талию и каждый раз всё настойчивее и настойчивее целуя в губы, в шею, покрывая поцелуями плечи и ключицы. Таня пыталась расслабиться, как-то отвечать на его прикосновения и едва слышно вскрикивала на каждом толчке.

Ей было дурно, и голова немного покруживалась, но, тем не менее, не оставалось больше ничего, что могло бы заставить её выскользнуть из его горячих и уже практически родных рук.

Таня предпочитала молчать.

Гроттер, впрочем, едва слышно застонала в ответ на следующий толчок, выгибаясь в его руках.

Возможно, когда-то она привыкнет.

Когда Бейбарсов, отпустив её, позволив на мгновение выскользнуть из его рук, вдруг вновь прижал девушку к кровати, толкая её вновь на подушки и целуя ещё раз, Гроттер даже вскрикнула от неожиданности.

– Прекрати! – рассмеялась она, впрочем, не сопротивляясь и послушно переворачиваясь на живот.

Глеб прикасался

губами к её плечам, после – поцеловал куда-то в затылок, и Гроттер хрипло застонала, чувствуя, как он ввёл в неё два пальца, осторожно двигая ими в девушке и словно прислушиваясь к её стонам.

…Гроттер трудно было вспомнить, что происходило между ними дальше – она просто дремала рядом с Бейбарсовым, периодически пытаясь проснуться, но, тем не менее, проваливаясь в сон.

Удивительно.

Гроттер сама понятия не имела, как ей было – хорошо или плохо, противно или, может быть, наоборот, приятно.

– Ты как?

Голос Бейбарсова звучал в темноте едва-едва слышно и хрипловато – Таня прикоснулась к светильнику и включила свет…

Чёрт.

– Видение, - выдохнула Гроттер, шумно дыша и покосившись на Бейбарсова, который лежал рядом и обнимал её за талию.

Дурацкий пушистый халат лежал где-то на полу, его рубашка оказалась каким-то образом на комоде.

Тане стало стыдно.

– Что – видение? Опять? – немного разочарованно поинтересовался Бейбарсов, глядя на девушку.

– Да нет же, - отрицательно покачала головой Таня. – Как бы тебе правильно сказать… Сбылось видение.

– То самое?

– То самое, - эхом отозвалась Таня, но, тем не менее, позволила себе просто так устроиться рядом с ним и уснуть.

Бейбарсов никуда не уходил.

Она упрямо повторяла про себя, что он – самый большой её враг, но оказалось, что это совершенно не так.

Оказывается, виноват этот проклятый Валялкин, который столько времени портил её жизнь, столько всего натворил…

А она не верила.

Гори в аду, всё равно разлюбила.

========== Боль тридцать седьмая. Защита ==========

Гроттер проснулась от того, что солнце умудрилось проникнуть даже через одно-единственное окно в её спальне, ещё и потрясающе нагло осветило всю спальню, не стесняясь слишком плотных штор.

Таня покосилась на Бейбарсова, желая расставить все точки над “ё” и наконец-то понять, что вообще она может к нему чувствовать. Увы, у неё не было ни единой мысли, которую можно было бы назвать логичной или вообще нормальной. Рыжеволосая потеряла сон и покой, у неё не осталось совершенно ничего, что могло бы заставить её думать о будущем или, возможно, выбросить из головы ту ерунду, которая толкала её едва ли не на самоубийство.

В конце концов, надо же было просто иметь хоть какую-то совесть и сберечь собственную судьбу, а не продолжать без конца страдать и портить себе и без того не самую хорошую жизнь.

Гроттер хотела было подняться, но, тем не менее, лежать было тепло и уютно, а окружающий мир вряд ли встретит её чем-то более приветливым, чем вечный, сковывающий по рукам и ногам холод.

Она зевнула, пытаясь отогнать в сторону сонливость, наконец-то заставила себя встать и принялась поспешно одеваться.